Шельда сидит, вяжет шерстяные носки, надо же чем-то себя занять.
Легкий шорох из-за двери. Ее новый гость поднимается по ступенькам, и долго стоит, привалившись к стене. Потом только стучит.
– Хозяйка?!
– Открыто. Заходи, – отзывается Шельда.
Бояться ей нечего.
А он… тот человек, он тяжело дышит.
Заходит, останавливается у дверей.
– Добрый вечер, хозяйка, – говорит он чуть хрипло. – Мне сказали, ты травница.
Ему около тридцати, крепкий, среднего роста… волосы светлые, да. Солдат – сразу видно… даже не вольный наемник, а именно солдат, и выправка и взгляд… Темные круги под глазами.
– Так и есть, – Шельда встает. – Тебе нужна моя помощь?
– И раны лечишь? – говорит он.
А сам едва на ногах стоит.
– Лечу, – говорит Шельда. – Не стой в дверях, заходи, иди к свету. Я посмотрю.
Он еще мнется неуверенно, словно у него есть выбор. Только если не она… нет, помереть он, конечно, к утру не помрет, но вот встать уже скоро не сможет.
Шельда берет еще одну масляную лампу, зажигает, ставит на стол.
– Сюда, – говорит она.
Человек подходит.
– У меня… плечо, – говорит он, и замолкает, желваки дергаются.
– Снимай рубашку, я посмотрю, – говорит Шельда.
Он снимает теплый шерстяной плащ, и дубленую кожаную куртку со стальными пластинами, но куртку уже с трудом, видно, как ему даже повернуться тяжело. С левого плеча почти стряхивает, роняет на пол, только со второй попытки наклоняется, держась за лавку, поднимает. Сдавленно шипит, стиснув зубы.
А дальше под курткой все совсем плохо. Перевязано прямо поверх рубашки, замотано кое-как, и что-то, вроде, подоткнуто снизу. Он пытается размотать и снять, только кровь присохла, не отдирается. И ему не достать.
– Сам перевязывал? – спрашивает Шельда.
– Сам.
– Не дергай, я тебе помогу. Сядь.
Он бросает на нее взгляд… какой-то затравленный, но не спорит.
Шельда может аккуратно… иначе, но не стоит делать это явно. Повязку, намотанную сверху она отдирает с треском, не обращая внимания на то, как он морщится и сопит. Ничего. Уж это переживет как-нибудь.
– Рубашку твою надо постирать. Есть еще одна? Нет? Я тебе дам. А эту у меня завтра заберешь.
Он послушно кивает.
У него жар… шея горячая. Разматывая, Шельда дотрагивается пальцами… Широкая крепкая шея, покрытая веснушками и короткими светлыми волосами сзади… Мокрая от пота. Как он вообще еще на ногах стоит?
– А что с тобой случилось – не мое дело, да?
Он только качает головой, вздыхает.
– Ладно, – говорит Шельда. – Будем считать, что не мое.
Она и так понимает.
Он молчит.
– Как тебя
