ей спалось очень неспокойно, она вертелась волчком на мокрых от пота простынях и видела во сне маленькие ручки и ножки. Пальчики на них. Шею со складочками.
И никогда не видела лица.
Каждый раз в том месте, где заканчивалась шея, было лишь бесформенное пятно. Вогнутая поверхность, без контура, без цвета, как будто у ребёнка вместо головы была тарелка.
Что бы это значило?
Что она не хотела продолжать род Мартина? Что она приходила в ужас от мысли о продолжении своего собственного?
Элоиза никак не могла перестать думать, передаётся ли зло по наследству.
Могла ли у кого-то в крови притаиться гнильца, как дремлющая клетка, которая способна проявить себя через поколение или два. Ей ни при каких обстоятельствах не хотелось предоставлять своё тело для такого эксперимента.
– Так, Илоиза, – сказал врач, – он уже довольно большой. Посмотрите сюда…
Элоиза нехотя повернулась.
– Вот здесь мочевой пузырь, здесь желудок… – Врач указывал на экран, на котором была видна непонятная чёрно-белая масса. – А это матка, видите?
Элоиза положила голову набок и тупо уставилась на кляксу перед собой. Это мог быть ультразвук чего угодно: человеческого мозга, коровьего желудка… Или Юпитера! Разницы она бы не увидела.
Он нарисовал пальцем небольшой круг вокруг пятнышка в форме арахиса.
– Вот, видите? По всей видимости, вы правы насчёт пяти недель, плюс-минус пара дней.
Элоиза кивнула и отвела взгляд.
– Всё в порядке? – спросил он и отключил монитор. – Ситуация прояснилась?
– Да. – Она приподнялась на локтях. – Но я вообще-то хотела спросить о другом. У меня уже довольно долгое время неприятное потягивающее ощущение в теле…
Врач снял латексную перчатку, из-за чего в воздухе образовалось облачко талька, и кивнул, чтобы она продолжала:
– Расскажите поподробнее.
– Не знаю, как объяснить. Что-то у меня… не в порядке. Хожу как потерянная, как будто в тумане, мысли мельтешат в голове. И это уже давно, мне кажется. Несколько месяцев. Задолго до вот этого, – она кивнула на живот.
Врач снял очки с носа двумя пальцами и положил их в карман футболки, внимательно глядя на Элоизу.
– Вы сказали «неприятное ощущение». Вы имеете в виду какого-то рода беспокойство?
– Да.
– На грудь давит? Учащённое сердцебиение?
Она кивнула.
– А чем вы занимаетесь, Илоиза? – постоянно это неправильное произношение. – Вы журналист, не так ли?
– Да.
– Значит, вы напряжённо работаете?
– Ну, пожалуй, да.
– Вы берёте работу на дом?
Элоиза пожала плечами.
– А разве не все так делают?
Он скрестил руки на груди и прикусил нижнюю губу, оглядывая Элоизу.
– Похоже
