и в словах автора предисловия к книге Коула Ш. Г. Уайта, который показывает, как подсообщество психологов с конца прошлого века пыталось отмежеваться от материнского сообщества философов, избрав естественнонаучный метод, являющийся, как считается, основой научной парадигмы.
Сам Майкл Коул тоже считает вопрос о парадигмах научных дисциплин принципиальным: «Психология, оформившись в качестве самостоятельной дисциплины лишь в конце XIX в., вытеснила в конце концов культуру из сферы своих интересов. В свете этого полезно поразмышлять о путях развития научных теорий культуры и мышления на языках двух разных парадигм, которые сформулировали большую часть этого дискурса. Язык аргументации обеих парадигм был установлен греками, чье влияние на европейскую научную мысль в конце эпохи Возрождения было огромным. Общим для этих парадигм является стремление к определенному знанию: различаются они в отношении того, как и где следует его искать. Первая парадигма, идущая от Платона, подчеркивает стабильные универсальные процессы мышления, механизмы которых не зависят от времени. Вторая парадигма идет от Геродота (Выделено мной – А. Ш.), считавшего, что для того, чтобы узнать правду о прошедших событиях, необходимо понять образ жизни людей, организующий их мышление, которое, в свою очередь, влияет на их представления о прошлом» (Коул, с.32–33).
Отзвуки этого древнего спора о путях психологии мы обнаруживаем и в России, начиная с середины прошлого века.
Однако вернемся к понятию «парадигма». Коул, к сожалению, не дает определения этого часто используемого им понятия. В итоге создается некая иллюзия взаимопонимания между автором и читателем, но о действительном понимании речи быть не может. Следовательно, что понимает Коул под этим термином, нам придется выводить из самого его сочинения. Впрочем, то же самое придется проделать и со всеми учеными и мыслителями, чьи теории он упоминает.
Итак, первое, что, на мой взгляд, со всей очевидностью бросается в глаза в приведенном отрывке, когда Коул говорит о парадигмах, – он «Психологического словаря» не читал. В его использовании слова «парадигма» нет и следа «системы»: ни системы форм-образцов, ни системы методов. Конечно, зная что-то о Платоне и Геродоте, мы, прочитав такие краткие изложения «парадигм» или «позиций» авторов, как само собой разумеющееся допускаем, что некая система взглядов или доказательств, или суждений у них, безусловно, была. Но это лишь наши предположения. В тексте же Коула мы имеем лишь по одному предложению для каждой «парадигмы», в которых излагается суть позиции или теории.
Это означает, что в живом употреблении понятие «парадигма» лишь предполагает наличие системы, но таковой является не обязательно. Безусловно, такое употребление термина «парадигма» характерно не только для Коула. Это лишь пример.
В чем же суть? Что мы видим в действительности вместо изложения парадигмы? Скорее, кредо, символ веры, а говоря по-русски, Стяг – то, что
