генерал-адъютанта и членом Государственного Совета, но он, недовольный увольнением от должности министра, пожелал выйти в отставку. По болезни он после этого почти постоянно жил за границей, и я его встретил в первый раз в Карлсбаде в 1864 г., где он был, равно как и в 1865 г. и во все следующие годы, в которые я приезжал в Карлсбад, до самой его смерти, снова так же любезен со мной, как был в Киеве.
В Киеве я часто бывал у Екатерины Федоровны Скордули{62}, дочери Дарьи Николаевны Лопухиной, в заведении которой я воспитывался, {о чем изложено в I главе «Моих воспоминаний»}. Муж ее, отставной генерал-майор, был человек добрый, но ничем не замечательный; она же, выросшая в богатом доме ее матери и близкая родственница весьма богатой и скупой старухи графини Браницкой{63}, племянницы знаменитого Потемкина, заметно старалась поддержать свое аристократическое значение.
Зима 1842/43 гг. была в Киеве весьма мягкая, так что лед на Днепре был очень тонок, и я не мог делать промеров в реке по льду. 18 января Днепр очистился ото льда, и тогда я сделал все нужные мне промеры как в самой реке, так и в его рукаве, называемом Чертороем, а равно все прочие изыскания, нужные для составления проекта моста, как в указанном мне месте у Панкратьевского спуска, так и 600 саженями ниже, на том месте, где устраивался наплавной мост, которое я предпочитал для устройства постоянного моста. При этих изысканиях я насмотрелся на затруднения, которые представляла переправа через Днепр, так как по причине его разлива нельзя было навести наплавного моста. Сотни подвод стояли в ожидании очереди переправиться; проезжающие на почтовых и своих лошадях, а равно казенные тяжести перевозились не в очередь, что еще более замедляло переправу возов, принадлежавших помещикам и крестьянам. Сверх того, очередь часто нарушалась; давшие лишнюю плату, которая была иногда высока до безобразия, перевозились не в очередь, через что некоторые из приезжавших с возами крестьян проедали все {с ними бывшее} и находились в самом безвыходном положении. Эти беспорядки, конечно, были известны властям Киева, но они бездействовали; говорили, что причиной этого было то, что Писарев, правитель канцелярии Бибикова, был в доле с подрядчиком, содержавшим переправу.
В Киеве мне было очень скучно; общества, которые мне приходилось посещать, не представляли ничего замечательного; сверх того, я в первый раз расстался на такое долгое время с женой, оставил ей мало денег и сам, несмотря на то что жил на всем готовом, нуждался в деньгах, в особенности вследствие значительного проигрыша в карты, а от скуки я играл почти ежедневно. Для уплаты моих проигрышей я занял у Никифораки тысячу руб., которые хотя и вскоре ему уплатил, но это было мне очень затруднительно. Наконец в конце марта я оставил Киев и, взяв в Москве с собой жену, приехал в Петербург, где нанял небольшую квартиру с мебелью в Коломне, на набережной р. Пряжки.
Я представил Клейнмихелю общий план р. Днепра у Киева с объяснительной запиской, в которой излагал выгоды избранного мною
О Екатерине Федоровне Скордули, урожд. Лопухиной, говорится в первом томе «Моих воспоминаний», см. по Указателю имен первого тома.
Браницкая (урожд. Энгельгардт) Александра Васильевна, графиня (1754–1838) – фрейлина, обер-гофмейстерина, племянница Григория Александровича Потемкина. Муж: коронный гетман Польши Ксаверий Браницкий.
