Теперь у нее навязчивая идея – уехать на заработки в Германию.
– Дабы подцепить там себе жениха заграничного! Много наших дур туда рвануло, да вот только что-то ни одна не осталась там – все назад вернулись ни с чем. Так они хоть языком владеют, а эта… Слушай, мать, может тебя туда заслать! Ты ведь у меня на английском, как на русском, шпаришь. Найдешь себе там муженька лет под восемьдесят. А меня в гувернеры выпишешь…
– Ладно… разговорился… А насчет Лариски ты это зря, она ведь фельдшер… А язык… курсы есть в конце концов…
– Да, да, горшки выносить, – перебил меня Серж, – за каким-нибудь парализованным стариканом да в коляске его выгуливать – это называется – устроить личную жизнь.
– Ну почему же. Вот ведь Вика у нашей Светланы не жалуется, скорее наоборот, дело даже к свадьбе там идет. Правда, по дому скучает. Вчера звонила. А у Лариски все равно никого нет. Вот приедет Вика через пару месяцев, может быть, через нее и Лариску пристроим.
– Звонила теща, – поменял тему мой муж, – буквально перед твоим приходом. С детьми поговорил. Домой не хотят, канючат еще неделю. Аришка свалилась с велосипеда, ободрала коленку и локоть. Не пугайся, – засмеялся Сережка, увидев, как округлились мои глаза, – мягкая посадка. Антошка дедов мопед разобрал и собрал, носится по деревне без глушителя – всех соседей на уши поставил. Беда там с ними матери, с сорванцами. Но она не жалуется, говорит, поправились, загорели – на детей стали похожи.
– Ну, пусть еще неделю побудут, хотя я уже так соскучилась!
Убрав посуду и включив настольную лампу, я разложила на столе бумаги, чтобы закончить срочный материал о спортивных достижениях нашей волейбольной команды, уже который год являющейся лидером в областных соревнованиях. Потянувшись за новым листом белой бумаги, я неосторожно задела папку, лежавшую на столе, и уронила ее на пол. Из папки посыпались конверты с множеством почтовых марок и штампов. Я подняла один из них, достала большой, сложенный вчетверо исписанный лист на английском языке. Письмо начиналось нежными строками. Перевожу дословно:
« Милый мой, единственный, любимый! Я никогда не думала, что смогу когда-нибудь полюбить так сильно. Ты явился ко мне из моих снов, из мечты и увлек за собой. Я не знаю, что со мной происходит. Любое воспоминание о тех мгновениях, когда мы были вместе – только ты и я – бросает меня в дрожь, и каждый день, который я теперь проживаю без тебя, мне кажется пустым и холодным, как и весь мой дом, в котором нет тебя. Это несправедливо! Ведь мы созданы друг для друга! А значит, должны быть вместе. Я всю жизнь тебя искала, и никто и ничто теперь тебя у меня не отнимет – мою судьбу, мою сладкую половинку. Я плакала и не стеснялась своих слез после нашего расставания в аэропорту. Потом, когда я прошла регистрацию, выяснилось, что рейс задерживается на час. Мне стало так плохо – ведь мы могли бы побыть еще целый час вместе. Из Амстердама долетела нормально. Мы приземлились в Атланте в среду в 13 ноль – ноль.
