пристально разглядывала подругу и вдруг расхохоталась. Слегка истерично.
– Ты хоть понимаешь, что несешь несусветную чушь? «Живой вампир» – единственный, кто держит тебя на плаву?!
– Понимаю! – откликнулась Аманда и тоже рассмеялась. Вернувшись к столу, она задумчиво произнесла: – И поверь, я от этого не в восторге.
– Тогда… что ты собираешься делать? – смягчившись, спросила Лиз.
– Пойду к Фабиану, посмотрю, там ли Майкл, – ответила Аманда. – Может, помогу ему чем-то. По крайней мере, на моем месте он поступил бы именно так. – Завязывая шнурки, она попросила: – Дай мне, пожалуйста, его адрес.
– Ну уж нет, – отрезала Лиз, и Аманда изумленно округлила глаза. – Фабиан живет в опасном районе. Там, конечно, пытаются что-то улучшить, но дело движется медленно. Даже днем в его квартале можно нарваться на неприятности. Майкл большой мальчик, справится. – Аманда было запротестовала, но Лиз оборвала ее, подняв руку: – Не спорь, пожалуйста. Я права. К тому же у меня сегодня куча дел. Так что отдохни, поищи, что собиралась, насчет того культа какого-то огня, а вечером встретимся здесь же. Я сегодня работаю только одну вечернюю смену. Посидим, выпьем «Лонг-Айленд айс ти», как тогда на вечеринке у Томми ДеГарро после выпускного в школе.
– Надо же, я почти забыла тот вечер, – краснея, ответила Аманда. – Это тогда мы взяли велосипеды младших сестер Томми и катались с огромного холма через дорогу от его дома?
– Именно, – подтвердила Лиз. – Иногда мне кажется, что сок от травы навсегда въелся мне в коленки, с такой силой мне приходилось тормозить ими в самом низу. А ты все никак не могла наиграться! Заставляла втаскивать детский велик на холм и скатываться с него раз за разом!
Аманда со смехом опустилась на стул.
– Не выдумывай! Тебе и самой нравились и холм, и велосипеды!
Лиз взглянула на подругу и улыбнулась:
– Да. Мне тогда все нравилось.
Глаза Морбиуса распахнулись и закрылись. Потом открылись снова.
Его с головы до ног накрыли какой-то плотной тканью. Руки и ноги были связаны за запястья и щиколотки чем-то вроде металлической проволоки. Он осторожно пошевелился, проверяя, сможет ли освободиться, и стараясь не показать возможным наблюдателям, что очнулся. Путы держали крепко. Поднять руки получалось, а вот развести в стороны – нет. Он слишком ослаб, чтобы вырваться на свободу, и уж тем более не смог бы напасть исподтишка на тех, кто его пленил.
Морбиус усилием воли попытался прогнать из головы туман.
Постепенно вспомнились события в квартире Фабиана. Картинки возникали как кусочки мозаики. В его крови по-прежнему ощущались остатки яда, однако он постепенно выветривался. Яд и снова разыгравшийся голод будто съедали Морбиуса изнутри, оставив лишь оболочку человеческого тела (или как ему следовало теперь называть себя?), и все же он был намерен бежать.
Когда Майкл слегка повернул голову, ткань немного спала с лица, и сквозь щель
