шум. Судя по колыханию депутатских голов, готовились волнения. Положение спас Живоглоцкий, который, не дождавшись появления Зойки Три Стакана, решил сам захватить власть. Он вышел на трибуну и поднял вверх руку, успокаивая толпу делегатов. После того как головотяпы затихли, он начал пламенную речь, делая паузы между словами и не соблюдая при этом пунктуацию:
– Товарищи буржуи и попы! Поддерживают царя! Они хотят! Вернуть его обратно! Мы большевики! За то чтобы! Дать крестьянам землю! Фабрики рабочим! Царское Временное правительство! Во главе с Керенским! И Глуповский временный комитет! Вместе с Хренским! Хотят того же! Что и буржуи с попами! Долой Временное правительство! Долой Временный комитет! Да здравствует советская власть! Ура!
И зал дружно откликнулся:
– Уррра-а-а-а-а-а-а-а!
Запыхавшийся Кузькин прибежал к зданию в тот момент, когда Живоглоцкий начал свою речь. Зойка Три Стакана поняла, что медлить нельзя, и тут же на ступеньках у входа в здание бывшего Дворянского собрания исполнила стриптиз, раздевшись почти догола и затем надев красные штаны, сапоги и кожанку. Прохожим было неудобно, и все отворачивались. Одной только блаженной Агафье, лежавшей на тротуаре Большой Дворянской улицы напротив здания бывшего Дворянского собрания, это очень понравилось, и она попыталась сделать то же самое, но запуталась в своих многочисленных оборванных юбках и от досады заплакала.
Как только Зойка Три Стакана вернула на свои телеса революционные одежды, к ней вернулся революционный дух и она твёрдым шагом направилась в зал. Сзади за ней семенил Кузькин с ворохом женской одежды в руках и с многочисленными похабными комментариями в свой адрес от каждого встречного.
– Брось это! – не оборачиваясь, через плечо сказала ему Зойка Три Стакана.
Кузькин немного посомневался, но всё-таки бросил в сторону ворох Зойкиной одежды и поравнялся с ней.
Они вошли в зал как раз в тот момент, когда депутаты кричали «Ура» на речь Живоглоцкого. Она это приняла на свой счёт, прослезилась, взобралась на трибуну, отодвинула в сторону растерявшегося Живоглоцкого и обратилась с речью к делегатам:
– Сотни и тысячи лет вас секли розгами и ставили коленями на горох! Доколе? Сотни и тысячи лет дворяне и помещики сосали у трудового народа кровь! И дососались! Сегодня они не желают отдавать свою власть народу! Для этого они посылают вас на мировую бойню под названием «Война за Отечество»! Почему они сами не воюют с германцами? Почему они не наденут шинели и не засядут в окопах, а вместо этого в позолоченных фраках обедают в ресторанах? Почему они едят рыбу и запивают её алой кровью трудового народа? Потому что власть до сих пор в их руках! Доколе? Доколе это будет продолжаться, я вас спрашиваю?
Делегаты съезда и присутствовавшие на нём не знали доколе и поэтому смущённо молчали, опустив глаза долу, спрашивая сами себя: а уж не они ли виноваты в том, что буржуи обедают в ресторанах и пьют кровь
