равно не врубаюсь. Мужик, ты чего от моей жены хочешь?
– Собственно, ничего, в общем, – замялся Володя.
– Может, и не он вовсе, – Лена ладошками вытирала слезы со щек. – Жена его придумала, что любовники дверьми ошиблись. Мол, они мои, а не ее, а я ни сном ни духом, не мои они, а ее, а я…
– Подожди, – махнул на нее рукой Валера, – не тараторь.
Мысль в захмелевшей голове Валеры пробиралась со скоростью ледокола в Арктике.
– Вовка, ты с моей женой ни-ни?
Володя схватился рукой за голову:
– Никогда.
– Его жена гуляет, а я что, виновата, что у нас имена одинаковые? – снова запричитала Лена.
– Молчи! – прикрикнул Валера. – Все – назад! Ты зачем пришел?
– Выяснить… сложилась такая ситуация… – мялся Володя.
– Слушай, если я сейчас не выпью, – перебил его Валера, – ни за что не въеду.
– Налей и мне, – попросил Володя.
– И мне, – сказала Лена. – Разволновалась, ужас просто.
Она шумно высморкалась в кухонное полотенце и достала закуску.
Володя опасался есть лекарственные огурцы, а бутерброды с колбасой в голодном желудке нейтрализовать действие водки не смогли.
Рюмка за рюмкой, и он основательно захмелел.
Валера не мог постигнуть суть произошедшего: кто чью дверь перепутал, кто к кому приходил отношения выяснять и кто чего наговорил. Но он остался успокоенным по главному вопросу: его жена не загуляла в очередной раз. Она и Володя наперебой убеждали его в Лениной верности, с каждой стопкой всё более горячо.
– Кто тогда любовник? – спрашивал Валера. – Ты, Вовка, того… ходок?
– Ни вправо, ни влево! – отрицательно мотал головой из стороны в сторону Володя.
Лена великодушно пришла на помощь.
– Тебе же объясняют! – Она заговорщицки толкнула соседа под столом коленкой и прижатую ногу не убрала. – Сумасшедшая тётка ходит по квартирам и всех женщин подозревает, что они с ее мужиком крутят. К нам придет, ты ей не верь! Правда, Володя?
Он снова затряс головой, теперь – утвердительно. Отодвинулся от горячего бедра соседки. Заигрывания он воспринял как выпроваживание.
– Мне пора. Спасибо! Извините!
– Я поначалу расстроился, – говорил Валера, провожая соседа, – вдруг бить тебя придется, а ты мне нравишься, порядочный ты мужик, Вовка. Мало таких осталось. Ты как, не перебрал? За перила держись.
Алкоголь всегда обострял у Володи предшествующее чувство. Если до выпивки он пребывал в расслабленно-сентиментальном настроении, то, охмелев, мог расплакаться, слушая протяжные грустные русские песни по радио. Если настроение было веселым, мог пуститься в пляс, думал о детях – принимался за длительные нравоучительные беседы. Теперь же подозрение о неверности жены превратилось в абсолютную уверенность. Раздражение – в острую злость. По ее вине он
