стаей совершают набеги на соседей. Все оставшееся время они проводят в распитии пива, прогулках вдоль гавани и – при особо благостном расположении духа – распевании всевозможных рулад.
И подумать страшно, разве нет? Посему: следуя пути, ведущему к барам, коктейлям, самовозвеличению и красоте декаданса, не следует забывать о трех вещах.
1. Хороший человек – мертвый человек.
2. Хороший зверь – мертвый зверь.
3. Уважаемый космополит, вы что, всерьез собираетесь жить вечно?
Ну а что же дитя?
Нет-нет, постойте. Еще ни один детеныш не выбирал быть детенышем. Быть детенышем, несомненно, ужасно, но есть-таки одна вещь, одно-единственное достоинство, которое можно, нет, которое должно приписать дитяти: оно обладает будущим. Обладает шансом узреть этот мир, развиться, прийти к сколько-нибудь достойному образу. В конце концов, из него просто когда-нибудь может получиться человек. Самой этой вероятности иногда бывает достаточно для того, чтобы игра стоила свеч. Да, это всего лишь некоторая вероятность, и если повнимательнее приглядеться к этой кучке собравшихся в одном месте клеток, означенные шансы довольно невелики. Но все же они есть.
Пускай об этом нам на своем опыте расскажут те, кто некогда сам был человеческим детенышем, появившимся на свет в крупном городе международного значения. Итак, вступаем в первый круг.
Роджер Беренс
Алкоголь
В память о тетушке Марге
Аперитив
807. От [Божественного] Возлюбленного упала искра в сердце Мусы,
Его вином стало пламя, а его свечой – кустарник.
810. Испей однажды вина беспамятства,
Быть может, ты спасешься от [своей] самости!
811. Испей вина, чтобы оно освободило тебя от самого себя,
Чтобы доставило бытие капли в море!
812. Испей вина, чаша которого – это лик Друга,
Пиала – это пьяные очи-Винопийцы.
815. [Настолько] чисто то вино, что от грязи бытия
Дает чистоту тебе во время опьянения.
816. Испей вина и освободи себя от хладности [сердца],
Ибо пьяное буйство лучше благочестия.
823. Весь мир, как один Его винный погреб,
Сердце каждой песчинки – его чаша.
824. Разум пьян, ангелы пьяны, душа пьяна,
Воздух пьян, земля пьяна, небо пьяно.
Когда земля была безвидна и пуста, когда в начале творения царила пустота, как духовная, так и душевная, а затем на ней был заведен мировой порядок, когда из хаоса был создан космос, все это могло случиться, как говорится, «лишь в чаду зачатия»[2]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст
Пер. А. А. Лукашева под ред. Н. Ю. Чалисовой (в процессе публикации).
Цитируемый фрагмент начинается с отсылки к эпизоду предания о Мусе [807], с которым Бог говорил из горящего кустарника: «Моисей, когда кончил срок, со своим семейством отправился в путь. На стороне горы он усмотрел какой-то огонь, и сказал своему семейству: побудьте здесь; я усматриваю огонь, может быть, принесу вам известие о нем, или головню с огнем, чтобы вам согреться. Когда он подошел к нему, тогда с правой стороны долины, на благословенной равнине, из кустарника раздался голос: «Моисей! Я Бог, Господь миров»» (Коран, 28, 29–30. Пер. Г. С. Саблукова).
Соотношение капли и моря в строфе [811] символизирует отношение человека и Бога. Речь идет о состоянии
В строфах [815–816] Шабистари противопоставляет «пьяное буйство» (
Упоминая в строфе [823] о
Из сборника эссе «Улица с односторонним движением» Вальтера Беньямина.
