трактора, стараясь очутиться подальше от беснующейся в агонии твари.
Впрочем, переживания оказались излишними – тот явно получил повреждения несовместимые с жизнью, лишь запредельная живучесть зараженного не давала ему умереть на месте. Активные движения сменились бессмысленными рывками. Еще несколько минут – и туша, насаженная на тракторный плуг, безвольно обвисла, заставив конструкцию заскрипеть, и лишь слабо подергивалась, теряя остатки жизни.
Даже не пытаясь унять бившую его крупную дрожь, Дикарь рухнул на траву, хватая ртом воздух. Он заходился, словно в приступе, не понимая, от чего трясется больше – то ли от страха, то ли от конской дозы адреналина, попавшего в кровь за время короткой, но напряженной погони, то ли от усугубившегося спорового голода. Переждав мерзкий припадок, он замер на земле, на какое-то время отключившись от реальности.
– Пап. Ну, пааап!
Отец, ковырявшийся отверткой в двигателе автомобиля, отложил инструмент и вытер измазанные машинным маслом руки тряпкой.
– Что такое, сын?
Маленький Егор стоял рядом с ним и держал в руках длинный, слегка сплюснутый металлический пруток.
– Отпили мне кусок от этой железки, а?
– Зачем она тебе?
– Ножик себе сделаю.
– А ножик тебе зачем?
– Ну, буду с ним всякое делать. Деревяшки строгать. Сестре кораблик вырежу.
Отец сдержанно улыбнулся в ответ.
– Идея хорошая, но у меня есть встречное предложение. Пойдем-ка.
Батя зашел внутрь гаража, взял из рук своего десятилетнего сына железку и зажал ее в тисках. После чего снял с гвоздика ножовку по металлу и передал ее Егору в руки.
– Держи, – он провел по железке пальцем косую линию. – Вот так берешь и пилишь. Главное – береги пальцы.
Оценив кислое выражение лица ребенка, он ободряюще потрепал того по вихрам на голове.
– Ты уже скоро станешь взрослым, Егор. Привыкай делать все сам. В жизни за тебя никто ничего делать не станет.
С усмешкой посмотрев на унылую рожицу сына, отец его приободрил.
– Берись и пили. А как закончишь – поедем вместе на рыбалку. Я как раз к тому времени с машиной управлюсь. Идет?
– Правда?
– Правда-правда.
Воодушевившись, Егор тут же повеселел и принялся увлеченно шоркать пилой железку. Отец, глядя на старания сына, лишь спрятал теплую улыбку.
– Молодец сынок. А теперь вставай!
Голос отца еще звенел в ушах. Или это звон от стучащей в висках крови? Плавающий на грани реальности и беспамятства разум выудил из памяти Дикаря детское воспоминание, теплым котенком ворохнувшееся в груди. Это щемящее чувство привело его в себя. Он еще несколько мгновений
