комнате, где толпились оборванные люди, он стал в очередь. С полчаса он продвигался вперед с видом человека, привыкшего ждать, усталого и безразличного. Подойдя к столу, он снял шапку. Волосы его были очень коротко обстрижены, и по голове, от правого уха к затылку, протянулся широкий шрам, усеянный сморщенными розовыми рубцами. Он держался прямо, как хороший солдат, и звонко стукнул каблуками, когда человек, сидевший за столом, поднял на него глаза.
– Я отстал от эшелона, возвращающегося на родину. Вот мои документы. Прошу присоединить меня к ближайшей партии. Я должен был…
– Откуда шел эшелон?
– Из Семидола.
– Как же вы отстали?
– Я покупал для товарищей картофель. Начальник эшелона сказал, что мы простоим часов восемь. Я ходил в деревушку в двух-трех километрах. Поезд отвели тем временем на какую-то ветку. За всей этой русской суматохой, пока я узнавал…
– Где это было?
– В Рязани. Я прошел добрых полпути пешком, до Москвы.
– Вас зовут?..
– Конрад Штейн.
Поводив пальцем по спискам, человек, сидевший за столом, закурил папироску и сказал:
– Да, есть. Это было в конце октября?
– Эшелон погрузился в Семидоле двадцать четвертого октября и отправился двадцать пятого.
– Одна минутка, – произнес проверявший списки, поднялся и вышел в соседнюю комнату.
Пожилой бородатый солдат в русском башлыке вокруг шеи ласково вгляделся в Конрада Штейна и, показав глазами на его шрам, сказал:
– Хорошо сделано. Осколок?
– Французская работа, – отозвался Штейн, – в Шампани, в пятнадцатом году.
– Хорошо сделано, – повторил солдат. – Вы саксонец?
– Да.
Дверь соседней комнаты открылась, и человек со списками в руках выкрикнул:
– Конрад Штейн, зайдите сюда.
Когда Штейн поравнялся с ним, он добавил:
– Доложите секретарю, что вы мне говорили.
И стал в дверях.
Секретарь мельком взглянул на него и сказал:
– Вы можете идти, товарищ.
Потом сухо обратился к Штейну:
– В каком лагере вы содержались?
– В Томском.
– До какого времени?
– Вот мои документы, в них все подробности. Потрудитесь…
– Прошу вас отвечать на вопросы. Мы в чужой стране, которая еще недавно находилась в войне с нами, и наш долг помогать друг другу. Каждый рвется домой, но не у всех одни права на первую очередь.
– Но ведь я уже был включен в эшелон!
– Я знаю. Когда вы были взяты в плен?
– Я тяжело болен, вы видите. – Штейн показал на свой шрам.
– Когда вы были взяты в плен?
– В феврале семнадцатого года.
– Где?
– Под
