и маникюр-педикюр. Мэри надела новое бельё, но ещё полчаса смотрела на себя в зеркало и спросила:
– Вот думаю… Мне персиковый поясок для чулочек идёт? А может, лучше красный? Или чёрный? (Обернулась на Поэта). Я знаю, ты считаешь, что я веду себя глупо.
– Я люблю тебя, моя девочка.
– А-а! Значит, ты одобряешь это бельё?
– Нежное? Персиковое? Да! Да, Мэри, женское бельё – совершенное оружие! А-ха-ха! Увидел и убит наповал!
Поэт был в восторге! И нежно смотрел на неё, а Мэри уже забыла всё плохое и улыбалась озорно ему.
– А знаешь, Аморе, я самая счастливая из всех человеков! Да-да! И я обожаю мерить обновки и платья и подбирать к ним туфли, сумочку, шляпку, чулки, украшения. (Мэри, загадочно улыбаясь, достала алмазные серьги.) А эти алмазы на мне хороши?
– Твоя улыбка дороже алмазов.
Глава 10
Художники картины рисуют кровью души
Тут в дом постучали.
– Это, верно, курьер пиццу привёз. Ах, пицца, пицца, пицца! Ням-ням, м-м!
Мэри надела яркий летний халатик и весело побежала дверь открывать. На пороге стоял незнакомый интеллигентный мужчина (лет сорока) с банкой в руках и непонятным квадратным свёртком у ног. Незнакомец, увидев Мэри, остолбенел от восхищения, долго не мог говорить (явно язык проглотил) и только хватал воздух ртом. Мэри смотрела на мужчину в мятом модном галстуке, в пиджаке с испачканном краской рукавом и в неотглаженных брюках. Она удивилась и улыбнулась пришельцу:
– Вам плохо?
– Мне? Прекрасно!
– Позвольте, мистер курьер, вы привезли пиццу? Но я заказывала её к обеду. Вы оплату с кредитки берёте?
Гость ничего не понимал, долго заворожённо смотрел на красавицу Мэри и был восхищён. Постепенно мужчина пришёл в себя, посмотрел ещё раз на знакомую дверь – он не ошибся; поправил мятый галстук и переступил порог, поздоровался, поставил банку и белый квадрат на пол, смело поцеловал девушке руку и уверенно спросил её:
– А где Поэт?
– Поэт? А разве вы не… А-ха-ха-ха!
И она рассмеялась, от чего вошедший снова смутился.
– Кхм-кхм, я друг Поэта.
Мэри с улыбкой обернулась и крикнула внутрь дома:
– Поэт! А это, милый, к тебе!
Поэт вышел, приобнял Мэри и сказал посетителю:
– Эй! Бог в помощь, Художник! А мы в Москву собирались после обеда. С нами поедешь?
– Привет! Не до Москвы (ответил и показал банку). Вот! Грибочки солёные принёс тебе, сам собирал, налей рюмочку, душа просит – поговорить. Пошли в сосенки? Посидим?
– Ладно, давай поговорим, посидим.
– Я стеснялся побеспокоить тебя, но обстоятельства требуют. Срочное дело!
– Да я тебе очень рад, дружище Художник. А это что? (Поэт показал на большой завернутый
