неважно, ты, брат, в кредит на меня запиши.
С шумом открылась бутылка Парадизио, и вино потекло в бокал.
– Но-но-но! Позвольте, я сама за себя заплачу, у нас в Европе так принято.
– Здесь в башне живёшь?
– Да! У папиной компании шикарные апартаменты имеются.
– В ноги не брошусь.
– А-ха-ха! Дерзкий. И за что будем пить? Вы, русские, любите тосты.
– За любовь.
– Хм, однако, любовь – удел избранных.
– Ого, так ты ещё не любила. (Подумал: «А любви знаешь ли цену, красавица? Цену поцелуям и нежности, и томлению чувств от любви?») Тогда выпьем за красивую и сумасшедшую по силе любовь.
– Прекрасно – за красивую сумасшедшую любовь. Так любят все русские? Чин-чин!
Она оказалась левша и пила шампанское, держа бокал в левой руке. А он оглядел её с восхищением:
– Хочу быть там, где ты раздеваешься.
– Ты наглый.
– Хочешь правду услышать?
– Конечно.
– У тебя потрясающе красивые ноги. Мне нравиться смотреть на тебя и на них, ты удивительная.
Она улыбнулась, ей было приятно, и это было правдой, и для разговора спросила:
– Я это слышала от многих богатых и достойных мужчин. Правда, пишешь стихи?
– Да, сочиняю за деньги стихи, и рекламу, и красивые песни – это моя работа. Мне хорошо платят.
– Сколько?
– 200 евро за песню – у меня покупают; если песня пошла в ротацию, то тысячу евро; если на концертах играю на барабанах, то за концерт 200 евро. Вообще-то я пишу в стиле блюз, но реперы читают под бит, им это нравится. Сегодня на концерте звучали мои тексты. Я самый лучший.
– Вы лучше других?
– Да, лучше других, у них ни джаза, ни искры в душе.
– А вы максималист.
– Могу и тебе сочинить, хочешь, песню?
Мэри протянула ладошку и осторожно дотронулась до его разбитых пальцев и вдруг ощутила нежность к нему и немного смутилась. Поэт посмотрел на её пальцы, наклонился – поцеловал, затем взглянул на неё и улыбнулся. Она тоже в ответ улыбнулась, ей было приятно, и вдруг смело спросила:
– Песни, стихи? А сможешь красивый роман сочинить? Роман. Художественный настоящий роман, а не какое-нибудь мыло или непонятный стишок под барабаны. Ты же поэт.
Поэт задумался, допил водку, закусил бутербродом с её тарелки, машинально почистил её мандарин и решительно дольку ей в рот положил.
– И про что роман нужен тебе? Какая тема звучала?
Она послушно открыла рот и, как собачка из рук хозяина, съела дольку мандарина, коснувшись губами его пальцев, пригубила шампанское и снова приняла губами из его рук дольку сладкого мандарина, закусила и внимательно, пристально посмотрела на него, и весело улыбнулась Поэту. И с этой мандаринкой какая-то невидимая сила
