шерстью, длинные когти выглядели устрашающе, а налитые кровью глаза горели ненавистью ко всему живому. Из пасти уродливого создания вырывались ослепительные языки пламени. Выжить в сражении с таким противником шансов практически не было.
Я даже не успел сообразить, куда бежать и где спрятаться, а тварь уже метнулась вперед. Страх пронзил все тело, и я упал на колени, взывая к милости Духа. Но на помощь пришел не Дух, а мой верный друг Айк. Он выскочил из-за угла и, вскинув изящный лук, наложил на тетиву стрелу. За первым выстрелом последовал второй, потом третий… стрелы одна за другой свистели в тяжелом, душном воздухе и с силой врезались в цель. Но шкура чудища оказалась слишком толстой, и они с глухим стуком отлетали в стороны, словно бились о камни крепостной стены. Айк прицелился выше, и уже следующий выстрел попал в глазницу зверя. Издав ужасный вопль, враг повалился и, оглушительно ревя от боли и ярости, заметался по полу. Не теряя времени, мой друг поспешил выпустить еще одну стрелу, вогнав ее прямо в раскрытую пасть. Ослепительная вспышка озарила зал, а когда ко мне вернулось зрение, твари больше не было. В огромном темном помещении остались только Айк и я.
– Дарольд, Да-ар-р-ро-о-ольд… ты где? – прорычал знакомый голос.
Я открыл глаза. Никакого черного зала, никаких чудищ и ослепительных вспышек. Я лежал в своей маленькой комнате. Легкий ветерок играл с занавесками. День уже катился к полудню. «Сон! Всего лишь сон!» – вздохнул я с облегчением и тут же почувствовал ароматы цветущих трав с дальних лугов. Где-то рядом пели птицы, лаяла соседская собака, а внизу на лестнице гневался отец. Все как обычно.
– Дарольд! А ну отвечай! Где ты прячешься?
Раньше, чем я успел что-либо ответить, отец вошел в комнату и замер перед кроватью в позе, не предвещавшей для меня ничего хорошего.
– Так я и знал! Опять бездельничаешь!
Я привстал.
– Ты ничего не забыл? – отец сверлил меня глазами.
Я попытался хоть что-то вспомнить, но после кошмарного сна в голове было пусто, и я прибег к лучшей в подобной ситуации тактике – молчать и слушать.
– Сколько раз я говорил тебе, что нынче отправляюсь в столицу и что мне нужно подготовить лошадей?
Я пожал плечами.
– Пять! Я пять раз тебе об этом говорил! И это только вчера… а ты? – отец гневно фыркнул. – Я сейчас был в конюшне, и угадай, что я там нашел?
Я снова пожал плечами.
– Ничего хорошего! Лошади не мыты, седла не готовы! Если бы только это! На бедных животных столько грязи, что я едва их разглядел! – отец постучал пальцем по своей жилетке.
– Ах, конюшня… – медленно выдавил я. – Уже бегу!
– Неужели?! Что-то не видно! – заметил отец, наблюдая, как я засуетился, пытаясь отыскать свою одежду.
Ох уж эта дурацкая конюшня! Мое бремя, мое наказание за неведомые проступки! Чуть ли не каждый день я был вынужден выносить оттуда всякий
