я могла заинтересовать Моссад, или как там еще называют израильскую разведку?).
– Не принимай все в буквальном смысле. – Похоже, Мердок начинал терять терпение. – Я прибегнул к общеизвестному в твоем мире обозначению очень хорошего места, где все радостные и довольные.
Вот и впускай после этого незнакомцев в дом. Не зря мама предупреждала, что в Москве маньяки на каждом шагу. Неужели меня хотят отправить в лучший из миров? Я еще молода для смерти, да и грехов придется чересчур много отмаливать.
Побледнев от ужаса, я взглядом прикинула расстояние до порога. Может, все же попытаться задать драпака? Выбежать в подъезд и заорать во все горло? Нет, догонит, вероятнее всего. Да никто из соседей и не поможет. Сейчас защитников днем с огнем не сыщешь.
– Хорошо, – терпеливо вздохнул незнакомец и лениво поднялся из кресла, – я покажу тебе, кем являюсь на самом деле.
Он размашисто шагнул мне навстречу, как-то вдруг став раза в полтора выше ростом. Черная тень исказила контуры маленькой кухоньки, застыв в пустых глазницах окон слепотой ночи. Смолк шум оживленной московской улицы. Лишь темнота одиночества вокруг… И тишина, которая отдается звоном в ушах оглушительней грохота небес. Я вжалась от неожиданности в стул, пытаясь сообразить, не брызнули ли мне какой гадостью в глаза, раз зрение так внезапно отказало мне. А незнакомец вкрадчиво прошептал:
– Вспомни, Элиза, свои сны. Хочешь, я угадаю, что тебе снилось сегодня? Ничего… Провал в сознании. И так каждую ночь. Ни намека на проблеск фантазии, никогда.
– Гениально, – недоверчиво процедила я (кстати, никогда не думала, что галлюцинации заразны). – Молодец, угадал. Что дальше? Начнешь метать молнии из глаз или превращать воду в вино? Учти, психически я весьма устойчива. В свое время довелось поработать учительницей в коррекционной школе. Дешевыми фокусами меня не вывести из строя.
Комната быстро приняла привычные очертания. Так-то лучше. Не сказать, чтобы я очень испугалась, но не в своей тарелке уж точно себя почувствовала. Мердок опять восседал в кресле, задумчиво взирая на меня темными и на удивление печальными глазами.
– А знаешь, почему ты не видишь снов? – почти ласково поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Потому, что тебе больно. Больно вспоминать, чего ты лишилась в стародавние времена по глупости и безрассудности. Больно осознавать безрадостность и серость здешней… не жизни – существования – после полной приключений, опасности и огня той, другой стороны… Вспомни. Ты ведь принадлежишь не этому миру. Совсем другому, из которого некогда была изгнана. Впрочем, любое наказание имеет обыкновение заканчиваться.
– Да ладно, – с усилием хохотнула я. – Так я и поверила. Другой мир, другая сторона. Может, еще чего занимательного придумаешь? Прямо приятно слушать, когда кто-нибудь так складно врет в моем присутствии. В любом случае, смею тебя огорчить, мне и тут неплохо живется. Поэтому никуда я с тобой не пойду. Ты ведь это мне хотел предложить?
–
