Менгеле упомянут в американском списке военных преступников, и его имя звучало на множестве процессов.
На самом деле она просто от него избавилась. Шли годы, и, шатаясь по рощам и кабачкам, окружавшим его тайное баварское убежище, он чувствовал, как она все больше отдаляется от него. Зедльмайер, как и его отец и оба брата – Карл и Алоис, – сказали ему, что Ирена носит траур и при этом утешается в объятиях других мужчин. «Чтобы его прикрыть», она рассказала американской военной полиции, что он погиб в бою. «Сука», – простонал в мансарде «Палермо» Грегор: сотоварищей, вернувшихся с фронта, жены встречали как настоящих героев, а его благоверная влюбилась в продавца башмаков из Фрибурга, спровадив его самого на порог небытия.
7
В ванной, что этажом выше, Грегор, обвязав полотенце вокруг талии, любуется своим подтянутым животом и безволосым торсом, мягкостью эпидермиса. Он всегда холил и лелеял свою кожу. Братья и Ирена посмеивались над такой самовлюбленностью мидинетки, над тем, что он целые часы отдает водным процедурам и любованию своим отражением в зеркале, но он благословляет это кокетство, ведь оно спасло ему жизнь. В 1938 году, поступив на службу в СС, он отказался вытатуировать свой регистрационный номер под мышкой или на груди, как полагалось по правилам; и когда американцы после войны арестовали его, то приняли за простого солдата и через несколько недель отпустили на волю.
Грегор подходит к зеркалу и всматривается в надбровные дуги, немного выдающийся лоб, нос, лукавый изгиб губ, анфас и в профиль, потом вращает глазами – сперва обольстительно и вдруг серьезно и встревоженно. Инженер арийской расы давно уже задавался вопросом, каково происхождение его загадочной фамилии. Менгеле – подходит и для названия рождественского пирога, и для волосатого паука. Откуда у его кожи и шевелюры такой матовый отблеск? Одноклассники в Гюнцбурге прозвали его Беппо-цыган, а здесь, в Буэнос-Айресе, спрятавшись за темными усиками, он походит на идальго, на итальянца, на аргентинца. Грегор улыбается, опрыскиваясь одеколоном, и тут обнажается щербинка между верхними резцами. Несмотря на разгром и бегство и на то, что Мальбранк по-прежнему неизвестно куда запропастился, он поборол болезнь и вот уже вполне здоровый самец. Для тридцативосьмилетнего мужчины, которого не пощадили ни жизнь, ни война, думает он, я еще обольстителен. Грегор зачесывает волосы назад, как у Уильяма Пауэлла[2] в «Деле об убийстве в питомнике», одевается и выходит. Небо посветлело, с Ла-Платы дует освежающий ветерок.
Он уже несколько дней прогуливается по Буэнос-Айресу. Грандиозный проспект 9 Июля с обелиском; Коррьентес, ее кабаре и книжные лавки; небоскреб Бароло и кафе в стиле ар-нуво на Авенида-де-Майо; лужайки в парке Палермо, на которых набросано так много засаленных бумажек; центральные городские артерии, запруженные толпами, кондитерские и шикарные бутики района Флорида. Вчера он смотрел, как строевым шагом сменяется военная стража у президентского дворца Каса
Уильям Пауэлл (1892–1984) – ныне полузабытый голливудский актер-красавчик 1930–1940-х годов, прославился главной ролью в фильме «Великий Зигфилд» о постановщике музыкальных ревю на Бродвее.
