фамильное сходство, которое унаследовал и ее муж. Кровь Дювалей давала о себе знать.
Симон подошел к ней и тоже засмотрелся на портрет.
– Он был написан в счастливые времена. Мой отец, француз до мозга костей, относился к жизни философски и извлек из своего изгнания в Англию всю пользу, какую только смог. Миру предстоят перемены, говорил он, и заботился о том, чтобы я одинаково бегло говорил и по-французски, и по-английски. По его замыслу, школу я должен был закончить здесь, а университет – в Париже, если к тому времени закончатся войны, но вышло по-другому…
– А какую школу? – Сюзанна попыталась вспомнить названия самых известных британских школ, но вспомнила лишь одну. – Может, Итон?
– Хэрроу. Как и Итон, она расположена близ Лондона. – Симон улыбнулся. – И в качестве воспитанника Хэрроу я считаю своим долгом утверждать, что моя школа во всем превосходит Итон. Но на самом деле особой разницы нет.
Вдруг вспомнив кое-что, Сюзанна спросила:
– У вас ведь есть брат? Помнится, вы очень тепло отзывались о некоем Лукасе.
– Он приходился мне кузеном, но мы с ним действительно были как братья. Наши матери – родные сестры. Лукас осиротел в раннем детстве и вырос в моей семье. – Симон указал на второй портрет, поменьше, висевший над диваном. Мальчишкам на этом портрете было лет по десять, не больше. Одним явно был Симон, а вторым – его ровесник со светлыми волосами и озорными глазами. – Мы вместе учились в Хэрроу и заботились друг о друге.
– Он… его уже нет? – тихо спросила Сюзанна. – Еще одна жертва войны?
– Да, – с тоской в голосе подтвердил Симон. – Лукас служил в Королевском флоте. Его корабль затонул, и о выживших ничего не известно. Хотя я по-прежнему втайне надеюсь, что он томится в плену где-нибудь во Франции.
Сюзанна нахмурилась.
– Но ведь после отречения императора всех пленных отпустили, разве нет?
– Верно, отпустили. Но я все же надеюсь…
Их беседу прервало появление пары средних лет, судя по виду – французов, присматривающих за домом. Широкоплечий, явно мастеровитый и деятельный мужчина низко поклонился.
– Милорд, приятно видеть вас дома и в добром здравии!
Мадам Мерсье, кругленькая и востроглазая, сделала книксен.
– Все в полной готовности, милорд. Изволите переселиться сегодня? – И она скользнула любопытным взглядом по Сюзанне.
– Пожалуй, завтра, – ответил Симон. – Сегодня я решил показать дом моей кузине, графине де Шамброн, поэтому и привез ее сюда. Я считал, что ее уже нет в живых, и был несказанно рад, обнаружив, что она жива и недавно прибыла в Лондон.
Улыбнувшись супругам Мерсье, Сюзанна сказала по-французски:
– Дом чудесный, и вы содержите его в идеальном порядке.
Весьма довольная похвалой, мадам Мерсье отозвалась на том же языке:
– Благодарю, мадам
