ез самоубийство, да еще в медицинском вытрезвителе ошеломляет и наводит на мысль о жестокой несправедливости в нашем обществе в отношении измотанных житейскими невзгодами стариков…
Пустой перрон.
Лариса Васильевна вышла в тамбур подъезжающего к станции поезда одна из первых, так уж ей сильно хотелось поскорее ступить на перрон и конечно же сразу увидеть своих самых родных на свете людей. С дочкой Натальей и внуками Темой и Настеной она не виделась что-то около пяти лет, поэтому просто горела желанием их увидеть, и даже немного опасалась, не забыли ли вообще внуки свою родную бабушку. Хотя Лариса Васильевна и любила их и была рада как можно чаще встречаться, но все как-то складывалось в жизни не в пользу поездок – да, и с деньгами получалось накладно – ведь билеты, что не лето дорожают. И если же быть до конца честной перед собой, то не очень-то и звала ее единственная доченька в гости, а причина крылась прежде всего в непростых отношениях между тещей и зятем. Хотя пожилая женщина так и не смогла понять, в чем же она перед ним провинилась – ведь внучат и дочь любила беспредельно. К нему относилась ровно и уважительно, хотя и без всякого показного восторга и восхищения. Что скрывать – были у них в прошлом моменты обострения в отношениях, когда любвеобильный зятек засматривался на сторону, а то и вообще со скандалами уходил на время пожить к новой пассии…
Но если разобраться в этой ситуации, то любая здравомыслящая мать в подобной ситуации всегда встанет на сторону дочери, и не будет поддерживать блудливого отца семейства. Только со временем стало происходить в их отношениях следующая и довольно неприятная для нее закономерность: дочь с мужем после размолвок мирились, и продолжали жить, как ни в чем не бывало, ну а к матери оба почему-то начинали относиться с ярко выраженной прохладцей. И постепенно у Ларисы Васильевны сложилось непонятно откуда взявшееся даже чувство вины за то, что у дочери не складывается счастливая семейная жизнь, хотя все же разумом и не соглашалась с этим. Поэтому и было принято решение более десяти лет назад продать свою квартиру и, выделив половину суммы дочери для расширения ее жилплощади, уехать из этого самого города к давно звавшей ее к себе самой верной подруге еще по учебе в институте в небольшой горный курорт, где и проживала в настоящее время спокойно и безбедно .
Только ранней весной в этом году внезапно и тяжело заболела ее подруга, которую почти сразу увезли на лечение сначала в районную больницу, а потом и в республиканскую. А спустя какое-то время приехал сын, чтобы забрать ее вещи к себе домой, где и была уже по словам врачей его умирающая мать. И на самом деле – не прошло и месяца, как пришла от него телеграмма с вызовом на похороны. Елена Васильевна очень сильно переживала смерть подруги, а впоследствии так и не смогла свыкнуться с постигшим ее одиночеством в уже достаточно преклонном возрасте. Да, и мысли всякие печальные стали закрадываться:
– А, что, как и я заболею – как все будет? Кто проведать придет в больницу с передачей? Вдруг же вообще хуже станет, то и жить-то к себе заберет – ведь не вечная же…
Поэтому-то и решила поехать к дочери – отогреть свою душу, да и соскучилась по родным сильно, а еще и внукам накупила много подарков. Помимо, этого и про дочь не забыла конечно же, и даже зятю везла дорогой коньяк и теплый пушистый свитер – вот, думала всех своих родных порадую-то… Да, и грела в глубине души ее мысль о том, что есть же в их шикарной большой квартире и ее так сказать доля. Ведь обмен-то их маленькой в то время двухкомнатной хрущевки-то на просторную четырехкомнатную стал возможен только после вырученных денег после продажи ее гораздо большей по площади квартиры. Вот и решилась обговорить перспективу переезда к ним доживать свой век после продажи своего дома и пусть даже покупки отдельного угла, но главное, чтобы кто-то был рядом…
Машинист медленно протянул длинный состав на первый путь и, заскрипев тормозами, наконец, остановил поезд. Елена Васильевна все пыталась с нетерпеньем разглядеть хоть что-нибудь на перроне, но уже наступали сумерки, которые можно сказать сливались с нависшими над перроном серыми мрачными тучами. А когда женщина вышла из вагона, холодный резкий ветер скинул с ее головы капюшон, основательно растрепав при этом коротко подстриженные седые волосы. Ни одного родного лица среди встречающих замечено, к сожалению, не было, и ей ничего не оставалось, как с трудом оторвать от земли две огромные просто неподъемные сумки и потихоньку с остановками направиться к автобусной остановке…
А тебя-то в гости никто и не ждал…
Доехав до небольшого современного городка, где в далеком прошлом прожила Лариса Васильевна около тридцати лет, она выгрузила из микроавтобуса свои сумки и огляделась. В общем облике города можно сказать ничего не изменилось – разве только появилось много светящихся разноцветными огнями витрин и вывесок, да прибавилось стремительно мчащих в неизвестную даль иномарок с тонированными стеклами. А так, все те же аккуратно постриженные заросли акации вдоль дороги, много бережно сохраненных еще строителями кусочков первозданной тайги в черте города, а во дворах
