лучников.
Правда, во время взятия замков мало кому довелось обагрить во вражеской крови свой меч, зато потом, во время последующей осады замка немцами, и лучники, и арбалетчики успели себя выказать с самой лучшей стороны.
Ребятки из Ряжского полка, оказавшиеся в Кукейносе, вспомнив половцев, показали всем остальным, как правильно готовить свои стрелы к бою.
Узнав об этом, Константин только почесал затылок и… разрешил, но с обязательным напоминанием, те стрелы, что вымазаны гнилой кровью или смочены змеиным ядом, использовать исключительно против рыцарей.
Те, к горькому сожалению лучников, шли на приступ в последнюю очередь, применяя всевозможные меры предосторожности, но все равно из каждых десяти травленых стрел хоть одна обязательно отыскивала уязвимое местечко.
Поначалу гибель от ран атакующие считали несчастливой случайностью. Потом до магистра ордена дошло, что тут что-то не так. А за три дня до переговоров епископа с Константином по лагерю рыцарей прокатился чуть ли не мор. Сразу слегло почти полсотни рыцарей, из которых ни одному не было суждено выжить.
К тому же две камнеметные машины, которые с грехом пополам осаждающие соорудили на месте, вышли из строя, не сделав ни одного выстрела – лопнули кожаные ремни. При ближайшем рассмотрении оказалось, что кожа не была гнилой. Кто-то очень умело ее подрезал.
Ревнители веры выставили на ночь охрану, но наутро обнаружилась та же самая картина, хотя караульные – между прочим, из рыцарей – клялись и божились, что никто к ним не подходил.
На следующую ночь караулы удвоили, и это, возможно, помогло бы, но почти на рассвете в лагерь ворвалось полсотни всадников. Неведомые воины с черными лицами, восседавшие на вороных скакунах, с визгом и дикими воплями носились по лагерю, заставляя рыцарей хвататься не за мечи, а за кресты и ладанки, а потом ускакали прочь. Наиболее смелые к этому времени уже пришли в себя, сообразили, что это все-таки не демоны, а люди, но было поздно. Какая-то черная, дурно пахнущая жидкость, вылитая из кожаных мешков на осадные машины, к этому времени уже вовсю полыхала, и погасить ее не было никакой возможности, как, впрочем, и догнать самих всадников в чистом поле.
Через пару дней наспех сооруженные катапульты вновь красовались почти в центре лагеря. На этот раз их обкопали рвом со всех сторон, и ночные всадники сделать уже ничего не смогли, хотя и пытались.
Неудач хватало не только со стороны суши.
Ближе к Двине тоже стояли рыцарские отряды, чтобы осажденные не получили помощи со стороны реки. Точнее, это так предполагалось. Чем они могли помешать на самом деле, если бы такая помощь пришла, никто не понимал. Между самими стенами крепости и водой шла совсем небольшая полоса суши – саженей шестьдесят, не больше. Словом, говоря современным языком, зона прямого обстрела. Размещаться там было смерти подобно.
Именно поэтому отряды были выставлены значительно
