Ну естественно, я завтра же туда переберусь! Для того она мне и завещана, чтобы я в ней жила. И ночевала, не пропуская ни одной ночи…
– А если я пропущу одну ночь? – с пьяным кокетством полюбопытствовала я.
– Тогда не видать вам наследства, как ушей своих, – ласково ответил адвокат в плаще.
Я покосилась на зеркало, висящее на стене, и отчетливо увидела в нем свои уши.
И снова хихикнула.
– А кто же сможет это проверить? – задала я резонный вопрос.
– Однако после стольких порций абсента вы не теряете способности к аналитическому мышлению, – похвалил Корсаков. – Впрочем, это не ваша забота. Знайте только одно: обмануть наследодателя вам не удастся.
– К-какого… наследодателя? Он же умер… если он – наследодатель… – растерялась я.
Павел Иванович немного замешкался и потеребил пуговицу на плаще.
– В данном конкретном случае – меня, – произнес он не очень уверенно, – так как я представляю интересы непосредственно наследодателя, то есть вашего отца.
– Непосредственно… – повторила я и грохнулась со стула на пол.
– …Еще одно условие, – невзирая на мое падение, спокойно продолжил Павел Иванович недрогнувшим голосом, – лежите, лежите, Марта Вильгельмовна, вся в своего покойного папашку… Еще одно условие таково: в одной из комнат квартиры вашего отца находится его портрет. Так вот: портрет нельзя выносить из комнаты, переставлять, накрывать и так далее. Всякие манипуляции с портретом категорически запрещены. Словом, вы, уважаемая фройлейн, должны жить в квартире, и с вами в той же квартире, всегда на одном и том же месте должен находиться портрет вашего отца.
– И все?! – снова откуда-то радостно воскликнул мой голос.
– Да. И все. Правда, в завещании указаны еще несколько пунктов, но, строго говоря, они столь незначительны…
– Так это же сущие пустяки! – пропустив мимо ушей последнюю реплику, вскричала я с восторгом.
Честно говоря, услышав про условия, я испугалась, что они окажутся невыполнимыми, и поэтому искренне обрадовалась тому, что они такие простые.
– И если я буду там жить все это время, начиная с завтрашнего дня, то через одиннадцать дней…
– Совершенно верно, через одиннадцать дней, в день вашего двадцатипятилетия вы станете законной владелицей данной квартиры.
– Если начну там жить уже завтра!.. – не могла поверить я, с трудом поднимаясь с пола.
Всего через каких-то одиннадцать дней!
– При условии, разумеется, что портрет вашего отца будет жить в этой квартире вместе с вами.
– Жить?.. Портрет?.. – глупо рассмеялась я.
Даже одурманенной абсентом, мне вдруг показалось, что Павел Иванович не оговорился. Он как-то странно посмотрел на меня, и от этого взгляда мурашки пробрали меня с головы до пят.
И тут же ледяной взгляд его сменился чарующей улыбкой.
– Ну, что же, раз
