метила, как уснула. Я снова увидела тот самый сон, который часто повторялся, но я не могла понять, о чём он.
Старый двухэтажный дом, снаружи покрашенный в светло оранжевый цвет. Он настолько стар, что во многих местах штукатурка с краской отвалилась вместе с кусками кирпича. Рядом с домом стоят широкие высоченные тополя. Они смотрят на него сверху и бросают на разогретые солнцем стены и окна кряжистые тени.
Я смотрю на дом и не могу отвести взгляд, смотрю и плачу. Потому что чувствую сильную тоску. А когда просыпаюсь, то не могу вспомнить, откуда я его знаю.
Меня разбудил громкий голос диспетчера, объявившего очередной автобус. Я открыла глаза, и вдруг напротив, под скамьёй, между свисающих ног пассажиров я увидела кошку. До того, как я уснула, на том месте её не было. Там вообще ничего не было даже помятого билетика или скомканной жвачки.
Кошка, на первый взгляд, тоже казалась обычной двухцветной: белой с серыми пятнами на спине, а вот живот у неё был неестественно большим. Она высунула маленький ярко красный язычок и тяжело дышала. Похоже, что жара достала и её.
Я обошла скамью, чтобы подобраться ближе к кошке и погладить. Но она неожиданно встала и прошла мимо, словно я была невидимой.
Кошка направилась к кассе, где толпилась очередь за билетами. Я оглянулась назад: тётя до сих пор не вернулась, значит, я не могла отойти от чемодана.
– Девочка, ты отойди в сторону! Не видишь, ты людям проход загораживаешь?
Я села на своё место и решила наблюдать за кошкой издалека. Она прошла в самую гущу человеческих ног, стоящих возле билетной кассы, и легла среди них. Я сняла наушники. Бубнящая музыка и то, что происходило снаружи, никак не сочеталось. Могла ли я знать, что всё, что произойдёт потом, не будет сочетаться вообще ни с чем, что я успела узнать за двенадцать лет жизни.
Было похоже на то, как если бы она собралась покупать билет. Кассир, как назло, обслуживала медленно. Люди хотели быстрее уехать, они не замечали кошку и возбуждённо разговаривали. Было страшно за неё, вдруг её кто-то пнёт по случайности или со зла.
Поэтому я отвернулась, не стала больше смотреть, закинула ногу на ногу, надела наушники, включила погромче плеер и продолжила слушать тупую музыку про тупую кошку, которая сама лезет, чтобы её пнули.
Вдруг я услышала: «Пржалуйста, помоги мне!»
Я обернулась и увидела, в конце зала тётю, она возвращалась. Когда она подошла, то велела мне быстро собирать вещи. Тётю я никогда ни о чём таком не просила, я понимала, как ей тяжело со мной. Но слова сами вылетели:
– Тёть Лен, смотри, там – кошка, – начала я, голос диспетчера в громкоговорителе меня заглушил:
– Уважаемые пассажиры, автобус из Фёдоровки подошёл к платформе…
Тётя поняла, что я хочу попросить её о чём-то, эффект неожиданности не сработал. Она ещё больше покраснела, на лице выступили капли недовольства и раздражения вместе с потом. Было ясно, она откажет мне в любом случае, на любую просьбу.
Она заталкивала в рюкзак мои вещи, а я ждала, когда же диспетчер закончит своё радио сообщение. Наконец, он замолчал.
– Тёть Лен, вон там – кошка. Она сильно пить хочет. Можно я её водички налью?
– О чём ты, Александра? Именно когда мы торопимся, ты опять что-то затеваешь!
– Там кошка…
Тётя повернулась, чтобы посмотреть, куда я указывала.
– Где, я не вижу…
– Да, вон, возле кассы!
– Нету её там, я не вижу. Не выдумывай! Может, она потерялась. Хотя, это не имеет никакого значения. Мы собираемся и идём на посадку.
– Я только налью ей водички.
Тётя удивлённо посмотрела на меня. Я и сама удивилась, никогда прежде я не была так упряма.
– На, держи бутылку. Во что ты собралась наливать, в ладошку?
– Я куплю пластиковую тарелку. Я быстро, я успею!
Тётя вынула из кармана свёрнутую пятидесятирублёвку.
– Мигом! – сказала она, протягивая деньги. – Водитель ждать тебя не будет.
Я нацепила рюкзак и скорее побежала в сторону буфета. К счастью, к этому моменту очередь разошлась. Буфет как раз находился рядом с билетной кассой. Когда я получала сдачу, я спросила у буфетчицы, от которой пахло жаренными беляшами и мужским одеколоном:
– А вы не знаете, во-он та чья кошка?
– А ты как думаешь?!
– Беляш! – прозвучал из-за моей спины мужской голос, и вытянулась оттуда же рука с деньгами. – Без сдачи.
– Наверно, – ничья? – пролепетала я.
– Точно!
