style="font-size:15px;"> День победы над Францией искупил для Германии черный день поражения 11 ноября 1918 года, зафиксированного в салон-вагоне маршала Фоша в Компьене. Теперь Франция должна была подписать свою капитуляцию в том же месте, в том же вагоне. 22 июня 1940 года Гитлер достиг вершины своей славы. Франция, чья военная мощь с 1918 года была угрозой для Германии, – как уже раньше восточные сателлиты Франции, перестала существовать как противник империи. Англия была изгнана с материка, хотя и не окончательно разбита. Хотя на востоке Советский Союз – теперь сосед немецкой империи, – несмотря на Московский договор, представлял скрытую опасность, вряд ли можно было предполагать, что он в связи с германскими победами над Польшей и Францией собирался начать агрессию в ближайшее время. Если Кремль в то время и намеревался использовать то, что Германия была связана на Западе, для расширения своей экспансии, то для таких действий он, видимо, упустил момент. Очевидно, и в Москве не рассчитывали на такие быстрые и полные победы немецкой армии над союзными армиями западных держав.
Если немецкая армия достигла таких успехов в Польше и Франции, то это объяснялось не тем, что ее командование готовило реванш с первых дней после Компьена. Вопреки всем утверждениям враждебной нам пропаганды, совершенно ясно, – если здраво оценивать опасность, которая могла угрожать империи в случае войны, – что немецкий Генеральный штаб в период между 1918 и 1939 годами не преследовал цель развязать агрессивную или реваншистскую войну, а стремился к обеспечению безопасности государства. Правда, военное командование в конце концов отдало себя в распоряжение Гитлера – после его ошеломляющих политических успехов. Можно также сказать, что оно признало примат политики, которой оно не одобряло и которую оно могло – если такая возможность вообще существовала – предотвратить только с помощью государственного переворота.
В завоеванных нами победах решающим, впрочем, не были масштабы перевооружения Германии, которое Гитлер форсировал всеми средствами. Конечно, принимая во внимание разоружение Германии, навязанное ей Версальским диктатом, это перевооружение было предпосылкой всякого успешного ведения войны (даже и в случае оборонительной войны). Однако в действительности немецкая армия не могла выставить в войне такие же превосходящие силы, как это мог сделать Советский Союз в отношении сухопутных сил, а западные державы – в отношении авиации. В действительности армии западных держав в отношении численности дивизий, танков и артиллерии были равны немецкой армии, а частично даже превосходили ее. Не военный потенциал был решающим моментом в кампании на Западе, а высокая подготовка немецких войск и лучшее руководство ими. Немецкая армия кое-чему научилась с конца Первой мировой войны и снова вспомнила незыблемые законы военного искусства.
После заключения перемирия ОКХ сначала приняло меры, имевшие целью проведение демобилизации значительной части дивизий. Одновременно несколько пехотных дивизий должны были быть переформированы в танковые или моторизованные дивизии.
Штаб
