о возможностях, например, рыбы только по тому, сколько времени она способна жить на суше. Пожалуй, можно классифицировать всех известных рыб согласно этому тесту на выживаемость. Можно, пожалуй, составить целую иерархию. Но что это дает в познании специфики таких рыб? И будут ли такие отличия в выживаемости сущностными отличиями одних видов от других? С тем же успехом можно классифицировать всех людей по росту, физической силе и каким угодно другим внешним и несущественным критериям.
Изменив методику исследований, кросскультурные исследователи обнаружили у первобытных людей множество способностей, которые отсутствовали у людей цивилизованных. Так, например, оказалось, что взрослые американцы не смогли справиться с задачами, которые решает любой малолетний индеец[6].
Таким образом, мы видим, что колеблется представление о «норме» и «инвариантности» методологического инструментария. Тесты, как таковые, оказываются пригодной методологией, если с их помощью мы совершаем отбор с какой-либо определенной целью. Если нам нужно набрать команду грузчиков, то мы смело можем тестировать физическую силу претендентов, не обращая внимания на все остальное. Если же мы хотим изучить сам предмет, то тестирование не подходит как метод, так как тест представляет ограниченный набор выборов, сформированный самим исследователем в соответствии с его исследовательскими целями (эти цели могут быть политическими, цели сознательного следования определенной школе, парадигме, бессознательные цели). В результате тестирования исследователь всегда получает то, что он хотел. Но к предмету исследования это не имеет никакого отношения.
Феноменология, согласно Гуссерлю, требует изначального сживания с предметом, понимания его своеобразия и неповторимой внутренней логики. То, что бессмысленно с точки зрения одних, осмысленно с точки зрения других. Легко увидеть, что все три методологических указания развивают, по сути, одну центральную идею – идею отказа от нормоцентризма, цивилизаторского гегемонизма и универсализма. Мир сложнее и богаче, чем это вначале представлялось новоевропейскому человеку, вдохновленному первыми успехами естественных наук. Но этот вывод сразу же приводит к существенным проблемам. Теперь ученые-психологи понимают, с какой сложнейшей задачей они столкнулись, какой вызов брошен им изучаемой реальностью. Но осознание проблемы – уже часть ее решения. Важные методологические уроки извлечены. Теперь дело за тем, чтобы ответить на вызов и сформулировать задачи для новых поколений психологов, сформулировать новые парадигмы.
Пионерами в области предложения новых парадигм выступили советские ученые Л. Выготский и А. Лурия. Именно от них (хотя почва была подготовлена кросскультурными исследованиями) получили серьезный творческий импульс американские и европейские ученые. Во многих случаях исследования шли параллельно, так как многие идеи, по сути, витали в воздухе. Но наша
См.:
