что этот имидж близок к «реальности», а этот на «космическом» расстоянии? Почему если про одну конфету я говорю «вкусная», то занимаюсь «честной рекламой», а про другую: «ваша потенция возрастет», то я занимаюсь чем-то нечестным? Всем известен эффект плацебо. Ведь может возрасти потенция. А раз может, то эта возможность принадлежит к реальности этой конфеты. Где же критерий? Чем меньше приходится придумывать, тем честнее? Или хорошей вещи реклама не нужна: описывай как она есть, и все? Но мы вернулись к тому, с чего начали: что такое это «как она есть». Мы пришли еще раз к самому философскому вопросу: что есть бытие? Ответы на этот вопрос, дававшиеся в течение тысячелетий, предопределили ту реальность или видимость реальности, в которой мы живем.
Платон, родоначальник западной традиции (а западный мир покорил землю и встроил в себя всякую иную культуру, во всех ее противоположностях) определил реальность как идею. Идея может быть переведена с греческого как «вид», имидж – если хотите. Поэтому философы всегда были имеджмейкерами и идеологами. Однако, Платон понял, что «идея» каждой вещи связана с каждой другой вещью, с «идеей» каждой другой вещи. Реальность одной вещи включает в себя реальность всех остальных. Реальность есть «единое». Вспомним пример с лампой (в реальность лампы включена электростанция, и река, и вся атмосфера, и весь космос). Что же, однако, единит это единое? Взаимная полезность всех вещей друг другу, каждая вещь «благо» для другой, каждая вещь «для чего-то». «Полезность», «функциональность» определяет и сам принцип и саму форму внутреннего устройства, и внешний вид, и материальный состав. Лампа для того, чтобы светить, а чтобы светить она устроена так-то и так-то, но лампа и для того, чтобы украшать и поэтому она не просто горит, а стоит на изящной ножке и имеет изящный плафон и т. д. Благо, полезность, функциональность, ценность – это наименование «последней сути» бытия. Это самое реальное из реального. Это то, что определяет реальность всего и все модификации этой реальности.
За Платоном приходит Аристотель и говорит, что эта «идея блага», ценность, не должна пониматься статично, она есть энергия, бытие в действии, разворачивающаяся во времени и пространстве действительность. Ощущаемый и видимый мир – не просто тень мира идеального, а проявление этого идеального мира, его разворачивание. Если Платон говорил, что истинную реальность (то есть идею, функциональность) нельзя потрогать, а можно умопостигать. Аристотель говорит, что ее можно видеть и трогать, и видимый мир – это часть этой же идеи, истины, это реальность разворачивающаяся и стремящаяся к совершенству.
В итоге в XIX веке Гегель провозгласил, что разворачивающаяся в течение тысячелетий и всей истории мира истина, абсолютная идея (которая разворачивалась сначала в природу, потом в историю), наконец-то развернулась полностью. Она явила себя окончательно. То есть все свойства и качества, все стороны ее проверены и перепроверены, постигнуты и перепостигнуты. Все законы функционирования
