соображения о том, что «миазмы» отравленного воздуха или зловонных испарений вызывают психоэмоциональную разбалансировку темпераментов, кое-где оставались популярными и в XX веке.
Не выдержало проверку временем и данное Гиппократом определение понятия «эпидемия». Для него эпидемией являлась вся совокупность симптомов, проявляющихся у людей в данном месте в тот отрезок времени, на протяжении которого население массово болеет. При такой трактовке различий между заболеваниями разной природы не делается. Впоследствии же под эпидемией стали понимать сначала вспышку какого-то одного заболевания, затем заболевания, вызываемого одним и тем же микробом, затем одним и тем же штаммом микроба, но этот процесс уточнения и детализации начался лишь в Средневековье, когда чудовищные чумные моры заставили медиков заняться переосмыслением классификации болезней. Таким образом, в современном понимании, жители Перинфа, вероятно, страдали кто гриппом, кто дифтерией, кто коклюшем, а кто и двумя-тремя из этих заболеваний сразу, что и не удивительно, если допустить, что иммунитет у них был ослаблен из-за авитаминоза, ведь никому до нашей эры и в голову прийти не могла мысль о пагубности дефицита витаминов A и C в рационе и в организме.
Ну а нам-то какое дело до вспышки предположительно гриппа, случившейся в Древней Греции 2400 с лишним лет тому назад? А такое, что если гипотеза верна, то мы получаем представление о том, насколько долго грипп преследует человечество, и некоторые указания на причины, сделавшие его инфекционным заболеванием номер один по частоте повторения эпидемий. Чем больше мы будем знать о его истоках, тем лучше сможем вычленять факторы, определяющие сроки, масштабы и тяжесть вспышек. Это помогло бы нам и найти объяснения разразившейся в 1918 году пандемии, и предсказывать будущие эпидемии гриппа.
При этом далеко не факт, что «перинфский кашель» стал первой в истории эпидемией гриппа. Хотя в летописях до 412 года до н. э. нет ни единого упоминания о подобных напастях, это вовсе не означает, что нам нечего сказать о гриппе в более ранние времена, вплоть до доисторических. Вирусы, подобно людям, несут в себе информацию о своем происхождении. И мы, и они – живые носители записей о своем эволюционном прошлом. Взять, к примеру, человеческий копчик (он же хвостцовая кость). Этот рудимент унаследован нами от прыгавших по деревьям предков-приматов. После того, как наши человекообразные пращуры перешли к наземному образу жизни, особая надобность в хвосте отпала, а естественный отбор позаботился о том, чтобы чаще выживали особи, у которых еще на стадии внутриутробного развития срабатывал биохимический сигнал к прекращению роста хвостовых позвонков до того, как они успели развиться в полноценный хвост. Редко-редко, но случаются сбои, сигнал «стоп» не срабатывает, и рудимент разрастается до атавизма. В современной медицинской литературе описано около пятидесяти случаев рождения детей с хвостиками, – вот вам и наглядное
