не думал, есть ли дети у человека, которого ему следовало…
Джейн в очередной раз отогнала мысль, от которой у неё холодели руки (вот уж не ко времени, когда они и так еле удерживают тяжёлый поднос!), как вдруг самые серьёзные мысли на время отлетели прочь.
Она даже не поняла, откуда появился (вылетел, выскочил, образовался в воздухе) Микки. Главное, что он схватил Джейн за рукав.
– Осторожнее, у меня посуда, – сказала Джейн машинально, тут же сообразив, что говорить это Микки бессмысленно. Так и оказалось.
– Правда, посуда? – искренне изумился тот. – А мне показалось – ночной горшок из капитанской каюты.
Шуточку про горшок он, правда, произнёс тихо, и была она, кстати, совершенно необоснованной – в каюте капитана имелось не одно удобство с забортным сливом, а даже два – с каждого борта, чтобы ничего и никогда не делать против ветра. Горшка там быть не могло, но Микки в капитанской каюте не бывал.
– Тебя не тяжело, Джонни? Честное слово, если ты сейчас уронишь пару тарелок, нести станет легче.
Полагалось сказать «не смешно», но Джейн, понимая, что побить посуду нетрудно и без участия Микки, сделала вид, что смеётся. Ей стало жарко от унижения. Она помнила, что произойдёт, если хотя бы один стакан или блюдце превратятся в осколки.
Микки слегка толкнул пальцем верхнюю тарелку в стопке, так что та закачалась.
– Если ты разобьёшь, я скажу коку, – сказала она, как показалось самой, спокойно, не считая горевших щёк.
– Наша маленькая Джонни будет ябедкой? – презрительно протянул Микки. – Ладно, девчонка в брюках, ты права, мне нельзя бить твою посуду. Это твоё неотъемлемое право, грех на него покушаться.
И он, продолжая левой рукой удерживать Джейн, пощекотал правой её под мышкой.
– Прекрати, – укусив губу, чтобы унять зуд, сказала Джейн.
– Ты насчёт пенни меня не слушаешь, чего мне тебя слушать? – буднично произнёс Микки. – Да, Джонни, даже у такого Всезнайки-Задохлика должны быть мозги. Вспомни, мистер Эндрю обещал всыпать тебе за каждую разбитую чашку. Я бы на твоём месте сейчас одну и разбил. Мне страшно представить, что он сделает с тобой за весь поднос.
Вонючка закатил глаза, будто увидел невыносимое зрелище, и ещё раз пощекотал Джейн. «Если он добьётся своего, может, мне признаться, что я девчонка? Спасёт ли?»
Будем добры к Джейн: в эту секунду у неё из головы вылетел и Счастливчик Джон, и даже её миссия.
Она согнулась, попыталась увернуться от рук Микки, продолжая держать поднос прямо. Оглянулась по сторонам, надеясь, что кто-нибудь появится в коридоре. Коридор был пуст.
– Микки, – спокойно сказала Джейн, – тебе дать шестипенсовик?
– Это половина долга, – сказал он, но прервал щекотку. – Давай.
– У меня заняты руки. Я отдам на камбузе.
– Дудки. На камбузе ты отдашь мне все, что должен. А сейчас я хочу, чтобы Всезнайка наконец-то узнал… – Руки Микки
