один из курсантов, невысокий рыжий паренёк из Вологодской области, задал преподавателю вопрос:
– Товарищ военинженер 3-го ранга, а правда, что наш Т-26 – доработанная копия английского танка «Виккерс»?
В классе повисла гнетущая тишина. Преподаватель затравленно оглядел курсантов, оглянулся на дверь и сдавленным голосом соврал:
– Нет, не правда. Это совершенно новый танк, разработанный выдающимися советскими инженерами и конструкторами.
Больше того курсанта никто и никогда не видел в училище.
Совсем было плохо с преподаванием уставов РККА. Если Устав караульной службы был прост и понятен, то Временный устав тыла, Временный полевой устав, Боевой устав механизированных и моторизованных войск, Устав внутренней службы курсанты усваивали с трудом. А когда в 1938 году приказом Народного комиссара обороны был введён новый Боевой устав бронетанковых войск, его вовремя не доставили в училище. Но в экзаменационные билеты были включены нормы нового Устава, который курсанты в глаза не видели, и никто их о нём не информировал. Казус замяли, выгнав со службы, а затем арестовав за вредительство начальника учебной части училища.
Быт в училище поддерживался аскетический. Переполненные казармы, душные летом, сырые и холодные с осени по весну, облупившаяся краска стен, давно не белённый потолок, зашарпанные туалеты и умывальные комнаты. Холодные байковые одеяла никогда не согревали. Мыло в стране оставалось дефицитным продуктом, поэтому курсантам выдавали на месяц по мизерному кусочку хозяйственного, которым ты и помыться был должен и бельё выстирать. Экономили на форме и обуви. Хлопчатобумажные гимнастёрку и штаны должны были менять в конце сентября на полушерстяные, но из-за нехватки в тёплое обмундировывали только второй курс, первогодки мёрзли. Вместо положенных яловых сапог все курсанты два года носили кирзовые, а про тёплые байковые портянки тыловики часто забывали. Совершенно не согревали в холодные и ветреные ленинградские зимы остроконечные шлемы-будёновки. Зимние шапки по уставу в состав формы не входили. Конечно, Алексею было куда легче. Мать снабжала его всем, чем могла: шерстяными носками и подшлемником, тёплым нижним бельём, мылом, зубным порошком, гуталином, носовыми платками, бритвенными принадлежностями, одеколоном, вазелином для рук… Он делился с курсантами, а иногда и с преподавателями.
Осенью и зимой тридцать седьмого училище накрыла волна арестов. Сотрудники особого отдела Ленинградского военного округа хватали вначале тех преподавателей-военных, кто ранее служил с уже арестованными Тухачевским, Якиром, Уборевичем, Корком, Эйдеманом, Путной, Примаковым…
В тридцать восьмом году стали исчезать молодые преподаватели и инструкторы. Учебный процесс затрещал по швам, образовавшиеся лакуны в учебном плане спешно латались политзанятиями и строевой подготовкой. К весне тридцать девятого специальные
