было настолько удручающим, что Петр Иванович с перекошенным от злобы лицом уставился застывшим взглядом в одну точку, не желая даже оглядываться. Лидия Сергеевна, наоборот, растерянно смотрела по сторонам, пытаясь найти хоть какое-то оправдание, хоть какую-то зацепку для того, чтобы немедленно не сбежать из этой клоаки. Андрей же совсем не удивился, поскольку интуитивно ожидал чего-то подобного, познав до этого зловоние коридора.
– Ну что, – сказал он, открыл воду в одном из кранов, зачерпнул в ладонь, понюхал, – Я так понимаю, душ отменяется. Интересно, водой здесь можно пользоваться, или она отравлена?
Родители не были настроены шутить.
– Петя, давай хоть оботремся, – виновато сказала Лидия Сергеевна.
Петр Иванович кивнул, не меняя злобного выражения и не разжимая губ.
– Зубы почистишь? – осторожно спросила Лидия Сергеевна.
– Нет, – категорически ответил Петр Иванович.
Лидия Сергеевна тщательно растерла грудь и спину, шею мужа смоченной мочалкой в виде рукавицы, промокнула полотенцем. Петр Иванович вдруг изобразил на лице обреченную решимость:
– Надо мыть голову… не могу с грязной больше.
Они нагнули его над одной из ванн, Андрей держал, а Лидия Сергеевна быстро мылила и смывала. Запахло свежестью шампуня. Вымыв голову, Лидия Сергеевна надела на Петра Ивановича новую футболку, а на волосы маленькое розовое полотенце треугольником, которое привезла специально для Петра Ивановича из Москвы Мариша. Петр Иванович так обрадовался этому очаровательному трогательному подарку, что сразу же повеселел. Он даже согласился почистить зубы, только за водой Андрей сбегал в палату.
– Может, заодно побреешься? – спросила Лидия Сергеевна.
– Нет, бриться буду уже дома, – сказал Петр Иванович. – Поехали отсюда.
– А вот и мы, – шутливо сказала Лидия Сергеевна, ввозя в палату Петра Ивановича с веселым розовым колпаком на голове.
– Ой, какой милый! – в один голос встрепенулись Мариша и Людмила Ивановна. – На гномика похож. Давайте фотографироваться.
Мариша достала свой телефон с хорошей камерой. Петр Иванович светился от радости, улыбался, охотно позировал, в смешном колпаке и без. Три женщины по очереди обнимали его, фотографируясь, смеясь, дурачась, словно и не было никакого рака, словно еще немного, несколько дней, и Петра Ивановича выпишут из больницы вылеченного, здорового, домой, где все будут ждать его, чтобы вместе готовиться к Новому году.
Андрей фотографироваться отказался. Ему было не до веселья, слезы душили его. Он ушел курить и долго стоял на лестничной площадке у лифтов, втягивая в себя сигарету за сигаретой. Вернувшись, он помог переложить отца на кровать.
– Да, видно, судьба отыграется на мне за всех нас, – сказал напоследок Петр
