давно забытой тишине,
Я к твоему приду порогу,
В надежде, что откроешь мне.
Запустишь в дом, натопишь баню,
Накормишь и уложишь спать,
Солдат, пришедший с поля брани,
Не хочет больше воевать.
Повержен враг в кровавой сечи,
Разбит, раздавлен, в землю вмят,
Горят оплавленные свечи,
А у окна сидит солдат…
И привыкает понемногу
К давно забытой тишине,
Он жив остался, слава Богу,
На завершившейся войне.
Мама
Как страшно, мама, гибнут дети,
Больницы рушатся, дома,
Тревожно нынче на планете,
Кругом такая кутерьма!
Ты знаешь, мама, я в ответе
За мир, который мне спасать,
Ты, как никто другой на свете,
С войны меня умеешь ждать.
И если я вернусь из боя,
И залпы пушек замолчат,
Мы вновь обнимемся с тобою,
И ты поняньчиешь внучат.
И взяв моих детей на руки,
Ты расскажи им наконец,
Пусть обо всём узнают внуки,
Каким был храбрым их отец.
Должны быть скромными герои,
ТЫ расскажи им обо мне,
О не вернувшихся из боя
Скорбим мы молча в тишине.
Тихие зори
Зря говорят, что зори тихие,
Вот раньше были времена,
Бои кровавые, великие,
Свой след оставила война.
Здесь грохотали пушки с танками,
Бойцы кормили потом вшей,
Рыдали бабы над останками
Своих мужей и сыновей.
Теперь, конечно, зори тихие,
Цветут и пахнут васильки,
Места не то, чтоб очень дикие, —
На речку ходят мужики.
Придут, усядутся у берега,
Закинут удочки и в путь,
Чтобы потом ругать Америку,
Напиться водки и уснуть.
Не люблю я вспоминать про войну
Не люблю я вспоминать про войну,
Нет романтики в ней никакой,
Побывал я два раза в плену,
И с одною вернулся ногой.
Я вернулся, а дома жена,
И детишек по углам целый рой,
А нога-то у меня ведь одна,
Ну зачем я им нужен такой…
И напала на меня вдруг тоска,
А жена моя мне говорит:
«Да ведь я ж люблю тебя, дурака,
Ну и что, что ты инвалид!
У других вон погибли мужья,
А ко мне ты вернулся живой,
Ты защита и опора моя,
Хоть вообще без ног, хоть с одной!»
Она крепко
