и помыслами находилась в дороге. Маму обрадовала сразу, как только имела на руках все новости. Пришлось потревожить соседей. Телефон в Подвилье всё ещё считался предметом роскоши. Несколько раз набирала номер Бориса и сразу сбрасывала, будто нарочно дотянув до часа, когда звонить было не совсем удобно. Но, даже рухнув на диван перед включённым телевизором, не расставалась с трубкой и время от времени, сама не знала, зачем, проверяла рукой.
Вникнуть в происходящее на экране не получалось. Что-то гнело, мешало, и Катя солгала бы, сказав, что дело только в поездке или в том давнем воспоминании. Она давно жила так, пожалуй, с того – на данный момент последнего – разговора с Сашкой, когда они не могли наговориться. Временами ловила себя на мысли, что продолжает какую-то тему, затронутую им и не развитую полностью, мучается этой недосказанностью и успокаивается последними его словами: «Всё будет хорошо». Сегодня это не очень получалось. Слова имеют свойство обесцениваться, если повторить их много раз. Чтобы понять это, Катя имела достаточно времени, но всё равно продолжала цепляться за них обеими руками, как утопающий за соломинку. Звонок вывел её из этого состояния и даже заставил вздрогнуть.
Местные вызовы Катя определяла безошибочно и, какое-то время, гипнотизировала это чудо техники, упрощающее людям жизнь. На самом деле пыталась понять, кто и, главное, что именно скрывается за этим поздним звонком из другого города. Наконец нажала кнопку, но, так и не ответив, просто прижала трубку к уху.
Если б не имя, Катя могла решить, что кто-то ошибся номером. Кто-то как будто сдавил ей горло – так трудно было ответить – и нечто подобное, она ощущала это слишком явно, происходило там, откуда исходил вызов.
– Катя, – снова услышала она, – ты меня слышишь?
Слышала Катя прекрасно и почти узнала Бориса, но не могла поверить, что это тот самый Борис, о котором она только что думала. К тому же для разговора с ним, а этого человека она изучила прекрасно, было слишком поздно. От предчувствия чего-то плохого зазвенело в ушах. Катя метнулась в коридор и, спеша заглушить назойливый звук телевизора, закрыла дверь.
– Только что звонил Андрей. Сашку нашли в Греции мёртвым. Похороны в воскресенье.
Телефонный провод вдруг превратился в линию высокого напряжения. В воздухе повисла пауза. Осознание настигло внезапно как стрела, и в тот же миг Катя почувствовала острую боль, будто ей в спину вонзили нож, попав в самое сердце.
– Борис, мы как раз едем в Подвилье, – будто не веря самой себе, сказала она и тоже не узнала свой голос. Мысли, которые все эти дни ходили по кругу, вдруг разомкнули его и вырвались наружу, но продолжали стоять на месте, как люди, что оказались свидетелями аварии и не спешили расходиться. Чего они ждали, Катя поняла только сейчас и тоже ждала, что Борис сжалится над ней и скажет что-то, что даст ей хотя бы какую-то надежду. Но он лишь уточнил время отъезда тем незнакомым голосом,
