в сторону распахнутых дверей Дома офицеров.
Пока мальчишки возились с мелочью, покупая билеты, Катя изнывала от нетерпения. О том, что танцы в разгаре, говорило отсутствие людей у кассы, а также на улице. Значит, искать Лёню следовало здесь, по опыту отношений с ним – рядом со сценой.
Катя даже не стала снимать куртку и, едва попала в холл, бросилась к одному из двух проёмов, ведущих в зал.
Зал, предназначенный для танцев, находился ниже остальных частей здания. Лёню она отыскала быстрее, чем ожидала, и уже собралась привлечь его внимание, как вдруг заметила девушку, которая повисла на его руке и, рассказывая о чём-то, заглядывала ему в глаза и смеялась. Сам Лёня выглядел несколько потерянно, во всяком случае, почти не реагировал на то, что ему говорили, и без конца, шаг за шагом, обыскивал зал глазами. Наконец остановился на Кате и виноватым взглядом буквально пригвоздил её к месту. Длилось это доли секунды, но за это время она успела заново прожить все болезненные и все странные моменты последнего времени, а также понять, что именно стояло за попытками мальчишек помешать её намерениям. Теперь уже правда была видна всем, кто находился в зале. И тот сначала запрыгал перед глазами Кати, потом поплыл.
– Вы всё знали? – резко повернувшись к мальчишкам, спросила она и повторила, – да? Знали?
Её подмывало спросить про девушку, кто она, откуда взялась, но Катя понимала, что эти вопросы, включая те, что она озвучила, не предполагали ответа, разве этим ответом были несчастные глаза её друзей. Смотреть в глаза они не решались, но, если вдруг отрывали взгляд от пола, то лишь затем, чтобы подтвердить решимость разделить с ней тяжесть этого момента.
Как только Катя обзавелась парнем, она каждый день открывала в себе какие-то скрытые резервы и совершенно не понимала, куда подевались слёзы и та размазня, которая должна была бежать домой и там дать волю чувствам!
– Вы со мной или здесь подождёте? – спросила она и решительно сняла куртку. Друзья переглянулись, но, не отважившись перечить, сдали одежду в гардероб и сквозь танцующую толпу стали пробираться к эстраде. Катя шла впереди. Иногда она задевала кого-то локтем, но даже не извинялась. Люди расступались перед ней и потом провожали недоумением на лицах, в котором всё более явственно проступало любопытство. Чего от неё ждут, она прекрасно понимала. Люди во все времена одинаковы. Они жаждут зрелищ. Это их пища, сродни хлебу. Ничто не радует их больше, чем чужие страдания. Катя не понимала, откуда она знает об этом, но совершенно точно не собиралась давать пищу для сплетен, устраивая сцен ревности. Всё, чего она хотела – рассмотреть свою соперницу. В голове упрямо, отбойными молотками, звучали слова Гали: «Ни одной Лёнькиной девчонке ты в подмётки не годишься». Убедиться в этом Катя могла практически без помех. Незнакомка не подозревала, что за ней наблюдают и вела себя так естественно, как если бы осталась с Лёней наедине. Огромные голубые глаза, ни грамма косметики, простая стрижка. Во всех жестах спокойная уверенность. Взгляд,
