я.
Отозвался женский голос и тут же растворился в шуме ветра.
Чуть выше по склону я увидел Сандру – смутную фигуру, окутанную туманом. Она сидела на своем сиденье, оторванном от корпуса самолета. Порыв метели на мгновение скрыл ее, а когда снег улегся, я смог все разглядеть. Я находился в узком желобе, который поднимался ввысь, в облака и туман. Мы с отцом назвали бы его скатом. Он тянулся с вершины этой неведомой мне горы и, насколько я мог предположить, ниже переходил в более широкий склон или каньон. Вогнутый ледяной спуск напомнил мне о трассе в Лощине Висельника на Мамонтовой горе. «Не для слабых духом» – так отзывался о ней отец. Я предположил, что, как и Лощина Висельника, этот скат окаймлен зубчатыми скалами, сейчас скрытыми туманом.
«Надеюсь, это короткий скат, который заканчивается как раз под каймой тумана, – сказал я себе. – Надеюсь, это не какой-нибудь тысячник или даже выше…»
Сандра висела чуть правее еще более крутого и скользкого желоба, который вертикально сбегал вдоль ската. Лыжники называют такие штуки воронками. Когда с вершины сходят лавины, они обрушиваются в такую воронку, сметая все на своем пути, оставляя за собой лишь блестящую полосу льда. Так вот где я находился, пока не уполз со своего сиденья, – в воронке. А воронки, как черные дыры, засасывают в себя все и вся. Надо держаться от них подальше.
Сандра дрожала и плакала.
– Твой отец умер, – сказала она.
Отца нигде не было видно, и я решил, что Сандра просто не в себе от шока. Однако надо было его найти.
Тут налетел новый порыв ветра и тумана. А когда стало светлее, я увидел его – как раз над тем местом, где сам находился всего несколько минут назад. Скат был таким крутым, а туман таким густым, что я с трудом мог разглядеть его искореженную фигуру. Он сидел, скрючившись, уткнувшись макушкой в спинку сиденья, лицом в колени.
Значит, отец оказался на моей стороне кабины, хотя его кресло было наискосок. Бросился ли он спасать меня или его просто швырнуло сюда?
– Норман, что нам теперь делать? – крикнула Сандра.
Новая волна тумана накрыла меня, но быстро отступила. Я видел сгорбленные, как у поникшей марионетки, плечи Сандры. Спутанные волосы прилипли к сгустку крови в ране на лбу. Она что-то говорила, а я снова повернулся к телу отца, пытаясь понять, каким образом он оказался за моим сиденьем. Его руки лежали на бедрах, кисти покоились на коленях.
– О боже, Норман, – выдохнула Сандра.
– Может, его просто оглушило? – предположил я.
– Нет. Нет, он мертв.
Я отказывался верить в это. Не может быть. Ведь мы с отцом – команда и он – Супермен. Сандра рыдала. Ее правое плечо было неестественно ниже ключицы, и я понял, что оно вывихнуто. Да и сама она, по-видимому, свихнулась и наверняка ошибалась насчет отца. Сандра закрыла лицо здоровой рукой и плакала
