зная их последствия и конечные результаты, когда все видится иначе, когда все мы мудрее и опытнее. Говоря словами Марка Блока, она видит событие в завершенном виде, что очень важно для историка. А была ли маркиза де Ла Тур дю Пен умна задним числом или описывала по памяти свои подлинные впечатления и мысли той поры, наверное, и предстоит разобраться читателю. В любом случае это ее рефлексия о пережитом опыте, это ее оценка произошедшей в стране Революции. Собственно, тогда эта задача стояла перед всеми французами: пережить этот великий и страшный опыт, отделив зерна, то есть позитивные завоевания Революции, свободу и равенство граждан перед законом, от плевел – анархии, деспотизма и террора.
Генриетта-Люси Диллон (в замужестве госпожа де Гуверне, потом госпожа де Ла Тур дю Пен де Гуверне, после 1820 г. – маркиза де Ла Тур дю Пен) родилась 25 февраля 1770 г., за девятнадцать лет до Революции, а поскольку тогда люди взрослели рано, подошла к 1789 году вполне сформировавшимся человеком. По крайней мере, в своем дневнике она предстает женщиной, прекрасно чувствовавшей духовную атмосферу общества: «В самые ранние мои годы я была свидетелем всего такого, что должно было бы испортить мой разум, извратить сердце, развратить меня и уничтожить во мне всякое понятие о морали и религии. С десятилетнего возраста я присутствовала при беседах самых вольных, где высказывались самые безбожные принципы. Будучи воспитана в доме архиепископа, где повседневно нарушались все правила религии, я знала и видела, что религиозные догмы и доктрины преподаются мне не более серьезно, чем история или география». А мы сразу можем вспомнить Шарля-Мориса Талейрана, епископа Отёнского, знавшего нашу героиню с детских лет, образ жизни которого тоже был далек от христианской аскезы и заботы о пастве. Да что там говорить, даже церковных обрядов этот епископ не знал! Генриетта-Люси так описывала моральное состояние высшего общества той поры: «Бесстыдное царствование Людовика XV развратило высшее общество. Придворная аристократия подавала пример всех пороков. Игра, разврат, пренебрежение моралью и религией открыто выставлялись напоказ. Церковные иерархи, приезжавшие в Париж на съезды духовенства, которые королю пришлось сделать почти ежегодными из-за нужды в деньгах и расстроенных финансов, требовавших получения от церкви безвозмездных даров, тоже были испорчены распутными нравами двора. Почти все епископы назначались из числа высшей аристократии. В Париже они встречались со своей родней, своим кругом, с теми, с кем в молодости состояли в связи, с прежними привычками».
Талейран всегда любил женщин и делал с их помощью карьеру, а дядя Генриетты-Люси, архиепископ Нарбоннский, открыто жил со своей овдовевшей племянницей госпожой де Рот, бабкой Генриетты-Люси, что не особо смущало тогдашнее общество. Как писала наша героиня, «добродетель у мужчин и благонравное поведение у женщин высмеивались и считались неотесанностью», при этом «испорченность нравов распространялась от высших классов на низшие».
