ты какая, сразу о плохом думаешь… Отличного мнения обо мне, за предательницу держишь!
Я зашмыгала носом и, глядя на светлую ткань сарафана Аллы, опять заплакала.
– Прости, я страшно перепугалась.
– Перестань, – поморщилась Булкина, – сарафан соплями измажешь. Сегодня я его первый раз надела, мама его купила в фирменном магазине.
Я сумела справиться с рыданиями.
– Очень красивый.
– У меня нет плохих шмоток, – отрезала Алла.
– Пошли на поезд, – велела Ирина Федоровна, выходя из магазина.
Мы поплелись за Булкиной-старшей.
Алле, похоже, было не больно идти, она спокойно наступала на туго перевязанную белым бинтом ногу. Потом я заметила две наклейки пластыря на ее правой руке, одну на локте, другую в районе запястья, и спросила:
– Ты еще и руку разбила?
– Здорово грохнулась, – подтвердила Алла, – хорошо лицом в асфальт не угодила.
– Больно тебе, – пожалела я подругу, – вон, даже сквозь пластырь кровь слегка проступила.
– Ерунда, – фыркнула Алла.
– Мама у тебя правда адвокат? – шепнула я, когда Ирина Федоровна отошла за билетами.
– Ага, – кивнула одноклассница, – она очень умная.
Меня разобрало любопытство.
– А папа кто?
Булкина взглянула на Ирину Федоровну, которая стояла в очереди в кассу, и тоже шепотом ответила:
– Следователь. Преступников ловит. Самых опасных. Но я тебе ничего не говорила! Отец запрещает рассказывать, где он служит. Понимаешь теперь, чего я так перепугалась? Если бы нас в отделение замели, папе минус в личном деле поставили бы, очередное звание не дали, премии лишили.
Вдали загудела электричка.
– Девочки, сюда, – скомандовала Ирина Федоровна, – средние вагоны более свободны.
Когда мы вышли из поезда на своей станции, мать Аллочки строго сказала:
– Надеюсь, вы более никогда не станете бить окна в магазинах.
Мы с Булкиной начали оправдываться, клясться, что это случайность, обещали вести себя прилично. Белке я, вернувшись домой, ничего не рассказала, сразу легла спать.
Но мирно полежать в постели до утра не удалось, меня разбудила бабушка.
– Спустись в гостиную, – попросила она. – Пришла Анна Ивановна, мама Тани Морозовой. Девочки до сих пор нет дома.
Забыв накинуть халат, я прямо в ночнушке побежала на первый этаж. Там на меня налетела с вопросами заплаканная Морозова:
– Где Таня?
– Не знаю, – растерялась я. – Когда мы с Аллой пошли за мороженым, она плавала в озере.
– Дочка утонула! – посерела Анна Ивановна. – Когда вы вернулись из лавки, видели Таню? Почему вы уехали домой без нее?
Я, сообразив, что придется сказать правду о происшествии в магазине, молчала.
– Ну-ка, докладывай,
