обратили внимание на следующее обстоятельство: после реформ 60-х годов XIX века в стране стремительно развивалась экономика, промышленность, следовательно, быстро росло количество заводов и фабрик, а значит, росло число рабочих. Следует особо подчеркнуть, что крупные заводы и фабрики сосредоточивались в крупных городах, прежде всего в обеих столицах России – Москве и Санкт-Петербурге. А политическая история России начиная с XVIII века показывала, что тот, кто контролирует столицу, тот контролирует всю страну. Это было одним из следствий той абсолютной централизации, которую установил Петр I. Российские марксисты сделали вывод: рабочая партия при продуманной политике сможет контролировать крупные города, прежде всего столицы. Собственно, это было специфическим пониманием основного положения марксизма, выраженного в формуле «Капитализм сам создает своего могильщика». Имелось в виду, что при рыночной экономике (называемой марксистами капитализмом) растет число рабочих, которые с течением времени захватят власть и возьмут в свои руки те заводы и фабрики, на которых они работают.
В Западной Европе, где родился марксизм, этого не произошло, поскольку марксисты не учли всех достоинств развитой демократии. В России же сложилась совершенно особая ситуация. Но в 1883 году марксисты были малочисленной группой, основным средством революционеров оставался террор. Следует заметить, что между революционным марксизмом и революционным терроризмом народников существовала определенная преемственность. Достаточно указать на эволюцию первого русского марксиста Плеханова, бывшего ранее членом «Земли и воли», а потом членом «Черного передела». Другим членом группы «Освобождение труда» была В. Засулич, тоже бывший член «Земли и воли». Более того, Вера Засулич совершила один из самых заметных террористических актов в России. В 1878 году она стреляла в градоначальника Петербурга Ф. Трепова и ранила того, затем была оправдана в судебном заседании, после чего вынуждена была эмигрировать.
Подобную эволюцию от идей терроризма к марксизму проделали и многие другие народники и марксисты России. Но в одном случае эта связь между народничеством и марксизмом имела для России просто устрашающие последствия.
После убийства императора Александр II новым императором стал его сын Александр, которому было 36 лет. Но молодой царь оказался менее склонным к реформам, чем его отец. Следует отметить, что удачный террористический акт тяжело сказался на ходе демократических преобразований в России. И в этом обстоятельстве нет ничего парадоксального. Революционные организации, тем более использующие террористические методы, как правило, более далеки от демократических и гуманистических преобразований, чем сторонники эволюционного демократического развития.
Александр III и по своим личным наклонностям был более консервативен, чем его отец. А сам факт убийства отца, проводившего реформы, еще более поколебал готовность царя продолжать или даже просто сохранять реформы отца. По некоторым сведениям, именно 1
