тишину:
– Ты здесь один?
– Я понял, что приношу несчастья спутникам.
– И не боишься духолюдов?
Северянин покачал головой.
– Я слышал, они перебили уйму народа в Дальней Стране.
– Когда придут убивать меня, услышу. – Трясучка отбросил тарелку и прилег, опираясь на один локоть. Изуродованное лицо скрывалось в темноте. – Человек может непрестанно обсираться, ожидая неприятностей, а смысл?
И правда…
– Ты все еще охотишься на девятипалого.
– Он убил моего брата.
– Мне жаль.
– А мне нет. Мой братец был редкостным дерьмом. Но родня есть родня.
– Не знаю… – Родственники Темпла редко задерживались в его жизни. Мать умерла, жена умерла, дочь умерла. – Я могу назвать родней разве что… – он хотел назвать имя Суфина, но понял, что тот тоже мертв, – Никомо Коску.
– По моему опыту, не самый безопасный человек, – проворчал Трясучка, сдерживая смех. – Лучше не иметь его за спиной.
– А откуда опыт?
– Нас обоих наняли, чтобы пришить кое-кого. В Стирии, лет десять назад, а то и больше. Балагура тоже. Ну, и еще нескольких. Палача. Отравителя.
– Если судить по именам – довольно веселая компания.
– Я не такой весельчак, каким кажусь. Дела пошли… – Трясучка осторожно потрогал шрам под металлическим глазом, – слегка наперекосяк.
– Дела идут наперекосяк почти всегда, если вмешивается Коска.
– Так случается даже без его участия.
– Но с ним чаще, – пробормотал Темпл, глядя в огонь. – Он и раньше особо ничем не заморачивался, а сейчас вообще плюет на все. Он стал хуже.
– Так бывает со всеми людьми.
– Нет, не со всеми.
– А! – Трясучка оскалился. – Ты один из тех мечтателей, о которых я слышал.
– Нет-нет, не из них. Я всегда стараюсь отыскать легкий путь.
– Весьма мудро. Я считаю, что, если ты надеешься на что-то, всегда получится наоборот. – Северянин неторопливо крутил кольцо на мизинце, камень вспыхивал алым, словно кровь. – Я тоже когда-то мечтал стать лучше, чем был.
– И что произошло?
Трясучка вытянулся рядом с костром, подложив под голову седло и закутавшись в одеяло.
– Я пробудился.
Темпл открыл глаза при первом прикосновении неясного серовато-голубого рассвета. И земля была холодной и твердой, и одеяло коротким и воняло конским потом, и ужин слишком скудным, но все же впервые за долгое время он выспался по-настоящему. Щебетали птицы, ветер шелестел листвой, из-за деревьев доносилось журчание стремительного ручья.
Побег из Роты ни с того ни с сего показался решительным по замыслу и смелым по исполнению. Темпл поуютнее свернулся под одеялом. Если Бог есть, то он все-таки милосердный парень, как Кадия…
Меч Трясучки и щит
