style="font-size:15px;"> Надстройка
Остров поразила застройка. Не пощадила ничего.
Тут был пустырь, где в третьем классе мы клали друг друга на лопатки, как львята в «Короле-Льве», а в пятом хоронили домашних животных. Сейчас там строили 22-этажный дом. Дом на костях, как пошутили в народе.
А тут было поле. На поле мы играли в футбол. Вернее, играли под липами, а вокруг лип разогревались и чеканили мяч.
Теперь там будет стадион. Тоже футбол, но только для избранных.
Ничего не щадит застройка, ни берегов поймы, ни Большой, ни Малой косы, ни болота, ни берёзовой рощи…
Мара куда-то исчезла.
Вернее, формально она так и сидит за партой, на перемене так и костыляет мелкими крепкими кулаками Рахматуллину по шее, так и смотрит печальными тёмными глазами в окно. Но она далеко отсюда. Где-то, где никто из нас ещё не бывал.
Я спустилась к Тае поболтать. Тая живёт двумя пролётами подо мной.
– Куда пропала? – спросила я. Тая вышла ко мне в футболке и старых джинсах: старые она носит дома, не очень старые – на улице.
– Да куда я пропала, – ответила она. – Я просто дома сижу. Научилась от этого радость получать.
– А Мара?
Тая усмехнулась и философски обвела рукой подъезд.
– А Мара – что Мара? Где она сейчас? Она с Андреем…
– Понятно, – сказала я. – Кто на этот раз? «Новая жертва».
– Дудко с одной стороны. Пантелеева с другой. Из Андреевой параллели, помнишь?
– Да, – сказала я. – Санта-барбара какая-то. Вроде рокешные, а всё туда же.
Тая и Мара дружат с первого класса. Они никогда не чмокаются при встрече, не обнимаются и не ходят под руку: связь у них на том уровне, где во всех этих ритуалах нет смысла. А ещё им плевать на моду: так и ходят в клешах и с хайром, развевающимся на ветру. «Блеск тебе зачем? Оближи губы!» В классе говорят, что у девчонок два типа крутизны: когда есть шмотки и когда шмоток нет. Мара и Тая из последних.
И всё-таки они разные. Это особенно видно, когда двое людей очень похожи на первый взгляд. Как Кирсанов и Лопухов у Чернышевского.
У Таи голубые глаза, у Мары карие. У Таи пятеро братьев-сестёр, у Мары бабка-вахтёрша. Тая учится на тройки, но очень красиво поёт. Мара с лёгкостью загребает пятаки, но голос у неё грубый и слух отсутствует. И так во всём. Даже в дихотомии «Ария/Король и Шут» они держат равновесие: Мара слушает Арию, а Тая – КиШ.
Всё изменилось, когда появился Андрей.
Изменения, правда, затронули всех. Прежде всего перевернулось отношение к классу коррекции. Меня-то мама всегда учила – не надо, Аля, снобизма, снобизм показатель низкой культуры. Но для кого-то слово «коррекция» повод порадоваться: ура, есть люди глупее нас!
Но оказалось, что нет, не глупее. Люди как люди. И даже душевные иногда.
Словом, все наши вынесли что-то из этой истории. А вот у Мары изменились и взгляд, и дыхание, и даже физическая дислокация в классе. Как я уже сказала, она исчезла.
Как-то
