и цеплялось за девушку. А ум почему-то отводил глаза в сторону, словно не хотел её видеть. Сознание снова фокусировалось на ней, ум снова тянул от неё.
Психологи предлагают множество техник, чтобы увидеть реальность. Но истина в том, что мы изобретательно находим множество способов не смотреть. Чтобы не видеть эту самую реальность.
Наконец ум и сознание совместили свои данные, договорились и согласились воспринять то, что было. У Санды не было правой руки. Тут она закончила сушить волосы, вскочила и попрыгала к тумбочке, взяла там расчёску, ловко вернулась на койку и стала причёсывать волосы. Правой ноги у Санды тоже не было.
Палатный разговор шёл о её истории. Как он мог начаться, я не представляю. Хотя, возможно, очень просто. Кто-то спросил, а кто-то решил ответить. Просто удивительно (хотя почему удивительно?) Санда рассказывала о себе – спокойно, легко, абсолютно без горечи. От неё вообще веяло такой добротой, что становилось как будто светлее в палате.
Каждый день она принимала душ и мыла свои длинные волосы. Это был её обязательный пункт. Так она держала себя на своей планке. Санда попала в автомобильную аварию, когда ей было 3 года. Отец после этой трагедии ушёл, оставив их с матерью вдвоём. Но мама встретила человека, который полюбил и её, и девочку. Мать с отчимом подняли и вырастили её без сетований, в любви и радости. Но Санде довелось жить в ином мире. Как я узнала, существует целый параллельный нам мир – мир людей с ограниченными возможностями. Она училась в таком интернате. Где обучают не только математике и языкам, но где обучают приспосабливаться к жизни таким, каков ты есть. Она получила профессию. И получила работу. В этом своём мире она встретила вторую половину, и они поженились. Её муж тоже инвалид, тоже работает. И они оба мечтают о ребёнке. Авария не затронула другие органы, и Санда легко забеременела. Но она просто упала. На работе. Потеряла равновесие и упала. Случился выкидыш.
Когда она рассказывала нам это, кажется, у нас всех перехватило дыхание, хотя у каждой было своё горе. А Санда сидела и спокойно говорила об этом и о том, что они попробуют снова. И она будет очень внимательна. И они смогут. И у них обязательно будут дети.
Бывают такие светлые люди, что им можно желать только добра. Может быть, поэтому никто не пустился в рассуждения, не стал муссировать эту тему. Кто-то из женщин в палате нашёл и сказал ей очень тёплые слова, а мы все только поддержали. День тихо перешёл в вечер, а вечер – в сон.
Утром, проснувшись, я попыталась встать в туалет, но всё просто плыло, а сил не было совсем. Соседки сообразили быстрее меня и вызвали сестричку. Та, только глянув, привела врача. Врач, после совсем небольшой паузы, резко дала команду готовить операционную. А меня – к операции.
Через час я лежала под софитами в маске и анестезиолог говорила мне считать до десяти… Один, два три, четыре…
Очнулась в совсем другой палате. Санды там не было. Моей соседкой теперь оказалась пожилая женщина, у которой после опущения удалили всю
