лорду-канцлеру! Дорррогу лорду-канцлеру!
Марк услыхал кортеж издалека – да и трудно было не услышать. Подковы звенели на квартал, грохотали колеса, орали всадники. Восемь конников в черно-красных плащах, карета с шестеркой лошадей, за нею – еще восемь кайров. Прохожие шарахались с дороги, вжимаясь в стены, жители домов распахивали ставни – поглазеть. М-да, победа в войне не прибавила герцогу скромности.
Ворота распахнулись, впуская кортеж. Карета остановилась у дверей виллы – роскошная до невозможности, даже с трубой! Внутри экипажа, значит, установлена печурка, чтобы герцог, упаси Праматерь, не продрог. Он вышел из кабины, высокий и худой, одетый в черное с серебром. Наряд не слишком яркий, но до того благородный, что режет глаз. Хоть бы голубь его обосрал…
Отвлекшись на Эрвиново самодовольство, Марк не успел задуматься: отчего, собственно, лорд-канцлер сам приехал в гости? Почему не вызвал к себе во дворец?
Внизу стукнули двери, зашаркали шаги. Раздались голоса: пара незнакомых, Эрвин, Дед. Дед звучал как всегда – с философским спокойствием. Эрвин – вроде, приязненно. Перед тем, как зашвырнуть Марка в камеру пыток, Эрвин тоже был сама любезность.
Потом шаги заскрипели ступенями лестницы. Марк имел время, чтобы причесаться, заправить и застегнуть рубаху, но не стал: много чести – прихорашиваться еще ради каждого встречного герцога.
Эрвин Ориджин вошел в комнату Марка, сопровождаемый лишь одним воином. Кайр остался у двери, Эрвин деловито прошел к столу, сел, положил перед собой толстую папку, весьма похожую на следственное дело. Указал на второй стул:
– Присаживайтесь, Марк.
Его повадки никак не вязались с пафосной внешностью. Да и внешность имела изъяны, невидимые издали: проседь в волосах, кривой изгиб рта, синяки под глазами. Приглядеться – блеску-то поменьше, чем казалось. Марк улыбнулся:
– Желаю вам здравия, милорд.
Эрвин нетерпеливо кивнул:
– Да, и вам… – Он раскрыл папку. – Шестого декабря, как вы знаете, я взял штурмом дворец Пера и Меча. Первым делом я постарался захватить Предметы Династии, полагая, что найду среди них пресловутые Персты Вильгельма. Но бургомистр Фаунтерры барон Эшер был так расторопен, что вывез Предметы из Престольной Цитадели и погрузил в поезд. Под охраной одной гвардейской роты достояние Династии отправилось в Маренго, чтобы попасть на хранение в летний дворец императора. Состав должен был идти без остановок. Однако спустя шесть часов после отправления – на рассвете восьмого декабря – у многих воинов охраны проявились пугающие признаки отравления. Судороги, резкие боли в желудке, рвота (у некоторых – с кровью)… Здесь изложено.
Герцог хлопнул по стопке листов дела.
– Сначала гвардейцы грешили на несвежую пищу: состав снаряжался спешно, запасы харчей не обновлялись. Но спустя два часа поняли: отравлен запас воды в поезде. Ситуация стала критической. До Маренго оставалось никак не меньше двенадцати часов ходу, а больше половины воинов страдали тяжелым
