существование мира без магии…"
"Нет, – подумала Байлар. – Трудно поверить не в мир без магии, а в этих самых "Путешествующих". Как существо одного мира может оказаться в другом, где сама ткань бытия совсем иная? Как такое возможно? Если бы и случилось – не был бы пришелец в новом мире не более, чем мимолетным сном, нет, хрупким отпечатком сна?"
Целительница определила эту идею как полную чушь, и продолжила читать.
– А вот это уже интересно…
"Магия – скрепы нашего мира, его неотъемлемая часть. Мы видим ее потоки вокруг себя, но это лишь те места, где эта сила особенно велика – так подземная река может вдруг вырваться наружу, взметнувшись к небу чистой струей родника. Но ведь и все остальное полотно мироздания сплошь пропитано магией, ее тонкие, незаметные глазу нити вплетаются в связи, на которых держится все вокруг. Потому, наверное, мы и можем колдовать в тех местах, где крупных потоков магии вовсе нет, во всяком случае, пока есть хоть какие, достигающие такой величины, чтобы мы могли их уловить. Да, есть материалы, которые очевидно противятся магии, но их немного, и можно предположить, что их существование необходимо для равновесия природы. Магия порождает жизнь; жизнь порождает магию. Этот круг вечен и неизменен, но однажды мы с Аашей задумались… поскольку люди вмешались в этот процесс, не нарушили ли мы изначальный баланс, бесконечно преобразовывая и рассеивая мировую магию?"
Байлар вцепилась в книгу изо всех сил, позабыв о благоговении перед древним манускриптом.
"Магия порождает жизнь, а жизнь порождает магию. Но если так, существует возможность, что магия исчерпаема. И если человек возьмет без меры от щедрости природы, однажды это может привести к катастрофе…"
– Боги светлые! – задохнувшись от волнения, девушка дрожащими пальцами перевернула страницу. Книга бросала на ее лицо мягкие белые отсветы.
"И катастрофа будет грозить не только человеческой культуре – цивилизации людей, слишком привыкших к магии. Нет. Магия – скрепы нашего мира. Вынь скрепы – и пошатнется все здание. Когда магии в мире останется слишком мало, пострадает даже грубая материя. Мир будет рушиться, мир будет сотрясаться от бедствий, весь он станет – одно лишь бедствие, и маги…"
– "И маги ничего уже не смогут сделать", – помертвевшими губами вслух прочла Байлар, и захлопнула книгу.
***
Женщина в парчовом платье изо всех сил гнала коня, ничуть не жалея бедное животное, чьи бока были изранены шпорами. Женщина торопилась. Когда она пролетала деревни, крестьяне едва успевали увернуться из-под копыт коня красавицы, но простолюдины значили для нее еще меньше, чем лошадь. Нет. Значение имела только месть, старая и неприглядная, как воспаленная рана, покрытая заскорузлой коркой. Месть, что была, пожалуй, смыслом ее существования, или, во всяком случае, его лучшей частью, – и так давно. Месть человеку, спасшему ей жизнь.
Сначала она навестила
