горевала: ее мужу теперь придется работать за двоих, а доход не увеличится, поскольку долю Краснова в бизнесе унаследовала его только что упомянутая вдова, к работе, конечно, никак не пригодная. Так что мгновенный инсульт Краснова многих искренне огорчил – и друг его детства Дмитрий Владимирович тяжело задумался, и Вениамин Вениаминович на похоронах выглядел еще более серьезным, чем обычно, и даже Эдуард Харитонович урвал час из времени приема пациентов и присутствовал на отпевании – да, отпевали Краснова, а как же, теперь всех отпевают, – но на кладбище, конечно, не поехал… А Клавдия с Груней плакали, как по родному. Вот такие дела, я даже рассказывать вам не хотел, но обязан – обязан автор читателям рассказывать всю придуманную им правду.
В общем, прошло, о чем было сказано, три года. И, как принято в этом повествовании, вся компания в один из рождественских волшебных дней собралась у Дедушевых, но уже не в гостиной, поскольку с рождением у Эдика и Груни дочери Маши бывшая гостиная стала как бы спальней Дмитрия Владимировича, а бывшая его спальня – детской. Получается, собрались все в спальне Дмитрия Владимировича, хотя ничего в бывшей гостиной не изменилось, просто на ночь раскладывался диван и вынимались из его недр простыни и одеяла… Ну, не важно. Собрались и собрались – сели вокруг стола, поставили к столу высокий детский стульчик для девочки Маши и коляски с гостевыми детьми. Начали выпивать понемногу – все, включая старого Дедушева и крепкого Вениамина Вениаминовича, сильно сбавили в этом занятии, годы свое берут – и закусывать едой, приготовленной отчасти Груней на месте, отчасти же принесенной Клавдией в кастрюлях.
Настроение у всех почему-то было тревожное какое-то…
Ладно, хватит томить.
Кто-то открыл своим ключом входную дверь.
Все сидевшие за столом – кроме детей – встали, будто включенные этим щелчком.
Спустя секунду в комнату вошли трое: Мария Дедушева, Михаил Воронов и еще незнакомая пожилая женщина, то есть знакомая одному только Дмитрию Владимировичу, потому что это была его двоюродная сестра Марта, давно живущая в Ленинграде, а последние двадцать лет в Санкт-Петербурге. С Мартой Дмитрий Владимирович никаких отношений не поддерживал, и она с ним – тоже, а почему, уже ни тот, ни другая не помнили. Так сложилось: компании и интересы, не говоря уж о местах постоянного жительства, были разные – Марта была художницей, вела питерскую богемную жизнь, то есть порядочно выпивала и редко прибирала в квартире-мастерской окнами на Исаакий…
Потребовалось каких-нибудь полчаса, чтобы все выяснилось.
Беззаветно любя свою сестру, Мария решила исчезнуть, чтобы не мешать счастью Груни и Эдика – она знала, что судьба толкнет ее жениха к той, которая в тяжелый момент окажется ближе. Сама же не стала сразу связывать, как говорится, свою судьбу с Мишей, хотя уже было между ними нечто большее, чем соседская симпатия. Однако Мария твердо решила
