надписи снаружи на нем не было.
Сначала мне показалось, что и внутри конверт пустой. Чтобы убедиться в этом, я растянул его и заглянул глубоко внутрь.
Там лежала такая же длинная и узкая, как конверт, бумажка. Как положено серьезным бумагам – несколько раз в жизни я такие видел, – эта была покрыта мелкой цветной, серо-зеленой, сеточкой и какими-то тенями, которые, как я вспомнил, называются водяными знаками.
Сунув конверт вместе с бумагой во внутренний карман куртки – не рассматривать же документ в толпе, я побежал за троллейбусом и успел-таки влезть в него.
Пришел я на работу по обыкновению раньше всех. Такой у меня характер – всегда боюсь опаздывать. И не опаздываю, но это не имеет никакого значения, потому что и опаздывать мне некуда, и успевать не за чем…
Серо-зеленая бумага с водяными знаками содержала следующую короткую надпись:
ОДИН МИЛЛИОН
А наискось, через эту надпись и всю бумагу тянулось черное, слегка смазанное – будто оставленное печатью – слово
НЕРАЗМЕННЫЙ
Вот так.
И ведь была это чистая правда: именно миллион и действительно неразменный.
К вечеру, сделав самые необходимые покупки и потратив на это весь рабочий день… Впрочем, на работе я, конечно, уже написал заявление по собственному и неожиданно для себя расстроился, что никто особенно не расспрашивал о причинах, а начальство не удерживало… Итак, к вечеру, успев почти оформить покупку новой квартиры и такой машины, о которой даже не мечтал, я убедился, что все правда: миллион неразменный. То есть даже получается не один миллион, а сколько угодно – просто в кассе списывали его номер не один раз, а три, или пять, или сто пятьдесят… Получалось, что это такая безлимитная карточка странноватого вида, только и всего. Как положено – с длинным номером, тянущимся по нижнему краю.
Вечером я сидел в кафе – не из тех, где домашние котлеты, а из самых дорогих, где даже музыки нет. Ведь у нас музыка везде, я один раз лежал на носилках в приемном покое больницы, а надо мной играла музыка, и отнюдь не Шопен для тренировки, а веселенькая и громкая… Да, так вот: я сидел в кафе, понемногу выпивал и чуть-чуть закусывал, миллион лежал во внутреннем кармане, на всякий случай застегнутом на обычно не используемую пуговицу, а я, выпивая и закусывая, думал.
Я думал о том, о чем сказал вам вначале: о том, кому какие положены деньги. И получалось, что миллион, да еще неразменный, мне никак не положен. Деньги сверх зарплаты у меня иногда бывали, но быстро и незаметно расходились, не оставляя почти никакого следа в моей жизни. И она шла себе, и шла, и шла… А теперь? Добро бы просто миллион, не так уж это и много, даже в любой, самой твердой валюте, тем более что миллион списывается в валюте страны сегодняшнего проживания. Вон за квартиру платил, так бухгалтерша устала номер моего миллиона списывать, в рублях же… Но неразменный миллион не кончится
