который был неотлучно при ней, он старался наш род истребить, чтобы его на свете не было, по той злобе: когда её выбирали на престол, то между прочими пунктами написано было, чтобы этого фаворита, который при ней был камергером, в наше государство не ввозить, потому что она жила в своём владении, хотя и наша принцесса, да была выдана замуж, овдовевши жила в своём владении, а оставить его в своём доме, чтобы он у нас ни в каких делах не был, к чему она и подписалась (подписав «Кондиции»); однако злодейство многих недоброжелателей своему отечеству все пункты переменило, и дали ей во всём волю и всенародное желание уничтожили и его к ней по прежнему допустили. Как он усилился, побрав себе знатные чины, первое возымел дело с нами и искал, какими бы мерами нас истребить из числа живущих. Так публично говорил: да, я той фамилии не оставлю. Что он не напрасно говорил, но и в дело произвёл. Как он уже взошёл на великую степень, он не мог уже на нас спокойными глазами глядеть, он нас боялся и стыдился: он знал нашу фамилию, за сколько лет рождение князья имели, своё владение, скольким коронам служили все предки.
Наш род любили за верную службу к отечеству, живота своего не щадили, сколько на войнах головы свои положили; за такие их знатные службы были от других отличены, награждены великими чинами, кавалерствами; и в чужих государствах многие спокойствие делали, где имя их славно. А он был самый подлый человек, а дошёл до такого великого градуса, одним словом сказать, только одной короны недоставало, уже все в руку его целовали, а он ни что иное был, как башмачник, на дядю моего сапоги шил, сказывают, мастер превеликий был, да красота его до такой великой степени довела. Бывши в таких высоких миссиях, думал, что не удастся ему до конца привести своё намерение: он не истребит знатные роды. Так и сделал: не только нашу фамилию, но другую такую же знатную фамилию сокрушил, разорил и в ссылки сослал. Уже всё ему было покорено, однако о том я буду молчать, чтобы не перейти предела. Я намерена свою беду писать, а не чужие пороки обличать».
Vedi le triste che lasciaron l'ago,
la spuola e «l fuso, e fecersi «ndivine;
fecer malie con erbe e con imago. [123]
Вот грешницы, которые забыли
Иглу, челнок и прялку, ворожа;
Варили травы, куколок лепили. [123]
Женщины, по слову Вергилия должны прясть, ткать и шить, а не заваривать заговоров. О каком заговоре идёт речь, помогут понять два слова: грешницы – женщины, участвующие в заговоре и трава. Среди заговоров XVIII века этому определению соответствует «Дело Ботта – Лопухиных». Лопух – трава, основные участницы заговора – женщины.
Из академической статьи:
Наталья Фёдоровна Лопухина, урождённая Балк (11 ноября 1699 года-11 марта 1763 года) – племянница Анны Монс, статс-дама императриц Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, по приказу последней выпоротая, лишённая языка и сосланная в Сибирь.
Мать Натальи, Матрена Монс, была статс-дамой Екатерины I и являлась супругой московского губернатора генерала Фёдора Николаевича Балка (поэтому носила прозвище «Балкша»). Их дочь, Наталья Фёдоровна Лопухина, стала женой морского офицера, впоследствии
