ъяты крупные партии товара. В арестованных книгах не содержалось ровным счетом ничего предосудительного: ни разнузданной порнографии, ни призывов к свержению конституционного строя, ни разжигания национальной розни. Отнюдь, отнюдь. Под обложками всего лишь прятались теоремы и уравнения, исторические события и биографии писателей, а также множество других полезных вещей. Да-да, вовсе не содержание учебников (а теперь уже ясно, что это были учебники) вызвало набег на них правоохранительных органов, вовсе не формулы и даты. И мы тут провоцируем недоуменный вопрос уважаемого читателя:
– Тогда – что же?
И отвечаем сначала односложно:
– Деньги.
А потом поясняем: Деньги, выручаемые от продажи контрафакта. И еще сообщим начинающему читателю, что «Алгебра» «Алгебре», оказывается, рознь, хоть все иксы и игреки абсолютно совпадают. Все биномы остаются неизменными, а вот на титульной странице можно обнаружить разницу – там, где обозначает себя издательство, выпустившее учебник. Откроем одну книжку – прочтем: «Просвещение». Откроем другую такую же книжку – прочтем на том же месте совершенно другое название. Будет там стоять какая-нибудь «Альфа», «Гамма» или «Омега» или просто такое емкое и в данном случае пустое слово – «Москва». И если детям безразлично, что там написано, на титульном листе, то некоторым заинтересованным лицам это-то как раз и важно, важнее многого другого. Предпринимались даже попытки поднять общественное мнение против этого самого контрафакта, вызвать всенародный гнев или по крайней мере – возмущение. Так, например, когда громили книжный склад Леонида Петровича, московская молодежная газета поместила заметку под таким названием: «Детей собирались учить по фальшивой азбуке». Ужас какой, если не вдумываться! А по телевидению выступил известный и где-то прогрессивный адвокат – трудно удержаться от уточнения, кто именно, да и не станем удерживаться. Его фамилия – Кучерена. И господин Кучерена, юридически аккуратно обращаясь с терминами, объявил населению страны, что если у кого-нибудь ребенок в процессе обучения начнет болеть глазами или кашлять, то нужно посмотреть, не по «левому» ли учебнику он занимался, а если так, то причина заболевания может как раз таиться в контрафакте, ибо безвредность бумаги и шрифтов здесь никто не гарантирует. Потому что – какой может быть у контрафакта медицинский сертификат? Да никакого. И видный адвокат советовал родителям таких заболевших учеников обращаться в суд с исками к издателю, требовать его наказания и возмещения затрат на лекарства.
Ах, мэтр…
А в начале сентября по пятому этажу книжной ярмарки, которую все почему-то называли книжным клубом, среди немалого количества народа двигался, разумеется, в штатском, старший лейтенант милиции Суржиков Петр, имея от начальства задание, которое смело можно было назвать щекотливым.
Старший лейтенант не любил торговцев. Он называл их, независимо от ранга и масштаба, спекулянтами. И то сказать: покупают задешево, продают задорого – кто же они еще? Спекулянты и есть. Да и отец старшего лейтенанта Суржиков Роман, между прочим, отставной полковник, был того же мнения на этот счет.
– Если ты предприниматель, – говорил он, сделай что-нибудь материальное: гайку, болт или, там, выпеки буханку хлеба. А то ваучеры скупил, завод приватизировал, цеха сдал под водочные склады и – на Канары, омаров трескать. Так кто же ты есть? То-то!
Нелюбовь свою к спекулянтам, или, по-криминальному, к барыгам, Суржиков-младший реализовывал, служа в УБЭПе – отделе борьбы с экономическими преступлениями, и, участвуя в той или иной акции против нарушившего закон спекулянта, испытывал моральное удовлетворение. Тем досаднее было для него полученное щекотливое задание – найти покупателя на часть изъятых в августе книг. Потому что – как же получается: одной рукой изъяли, а другой… Но Суржиков Петр был офицером дисциплинированным и, получив задание, имел обыкновение не рассуждать, а стремиться выполнить его, как учили в армии: беспрекословно, точно и в срок.
На этаже, как уже отмечалось, было людно, но Петр Суржиков имел ориентировку, что, где, кто и как, и быстро освоился. Вот стоит за прилавком толстый человек со слегка выдающимся вперед подбородком. Это – Блинов Владимир, бывший, между прочим, сотрудник милиции. К нему подходить строго-настрого запрещено. Кинули взгляд, проплыли мимо. А где же Егоров Леонид Петрович? Ага, вот он, у лестничных перил – бодрячок с коротко постриженной седой бородкой. Общение с ним – тоже под запретом. А вот, кажется, и тот, кто нам нужен. Длинный, худой, присел на корточки, записывает, что ему диктует оптовый покупатель. Один диктует, а пятеро в очереди стоят. Нельзя светиться, обращать на себя внимание. Придется стать в очередь – шестым. Терпение, терпение – основа любой оперативной работы. Наконец-то…
– Я хочу не купить, а предложить…
Длинный посмотрел с любопытством. Глаза карие, взгляд веселый и наглый.
– Что предложить?
– То же, что у вас, но за полцены.
– За
