, включил телевизор, начал готовить ужин, периодически бросая взгляд на экран…
Назавтра ситуация протекала идентично…
И в какой-то вечер (в среду… Точно, в среду…) вдруг подумалось, что всё это уже где-то видел…
Но руки были в селёдке, проще было досмотреть, чем переключать.
Поэтому пульт взял только в четверг. Когда ел макароны.
Пульт ясности не добавил: каналы демонстрировали копии, несмотря на то, что времена года на экране немного различались: персонажи были то в свитерах, то в футболках, продолжая говорить одинаково.
Почему-то зашевелилась трусливенькая мысль, что у телевизора перегрев, и если картинка погаснет – ситуация исправится автоматически, сама собой…
Но выключение ничего не дало. Хотя я нервно выждал около получаса. Для уверенности.
…На вновь засветившейся плоскости горела люстра. Дальше темнела штора. И скрывала окно…
– Э-э… – осторожно произнесла люстра мужским голосом… – Тут такое дело… Это я. Я здесь.
– Кто? – промямлил я, не попадая губами в артикуляцию…
– Это я. Ваш сериал, – ответила штора… Уже казалось, что говорит именно она.
Повисло молчание, которое следовало срочно исправлять.
– Я не планирую Вас смотреть, – пытаясь быть вежливым, заметил я. – Я могу смотреть на небо…
– На небе же нет сюжета, – снисходительно парировал сериал… – Примитив. К тому же Вы заработаете… как её… зрительскую дисфункцию. И у Вас упадёт интерес. Навсегда упадёт.
Перспектива дисфункции меня расстроила. Падение интереса тоже не сулило ничего хорошего в будущем.
– А я Вас уже видел. Много раз…
– Тапки Вы тоже видите каждый день… Или чайник… Не надоели ведь? – саркастично заметил голос.
Аргументы звучали серьёзно.
– Я читать больше люблю. С детства! – почему-то фальцетом попытался я возразить…
– Ну да, ну да… И что последнее прочли? Не припоминается? Абзац на упаковке "Сколько минут варят макароны"?
Это был удар ниже пояса.
– Так Вы следите за мной? Подобное поведение неэтично. Это смена ролей. Это я должен следить за Вами!
– Ну… Чего и прошу… – примирительно заметил сериал. И я понял, что он загнал меня в угол.
Ситуация выглядела тупиковой… Почему-то вспомнился Карибский кризис. А затем – Ялтинская конференция. Пока память не добралась до Нюрнбергского процесса, я чётко решил взять инициативу в свои руки.
– 30 минут. Ежедневно. В будни.
– И в один из выходных… И шесть раз за отпуск… Пожалуйста, пожалуйста… – заканючил сериал.
– Четыре раза. Это окончательно.
– Лады… – сериал явно повеселел… На экране отдёрнули шторку… В окно светила луна. Было мирно и благостно…
Я пошёл и надел тапки.
Чтобы следом включить чайник.
Женщина
По ночам я стал ощущать, что мне не хватает одеяла.
То есть с вечера всё нормально, а часа через три начинаю мёрзнуть, крутиться – и просыпаюсь. Я чутко сплю.
Утром заметил, что подушка пахнет духами… слегка…
Незнакомыми, но приятными.
– Это женщина завелась, – скучно махнув рукой, пояснил мне приятель из института, где мы вместе работаем. – У тебя ведь своё жильё? В своём они быстро заводятся… не то, что в съёмном…
Я поверил ему, потому что осенью он заблудился в лесу, когда ходил за грибами. И вышел к людям, позже. Правда, без грибов…
Бывалый человек, одним словом.
– И чего же мне делать теперь?
– Понаблюдай. Случается, уходят сами. Туда, где лучше… – ему было некогда, он спешил на обед, а я присел на лавочку возле проходной, размышляя, что вряд ли где лучше, чем у меня.
Мне у меня нравилось.
Вечером оказалось, что вся мебель расставлена иначе. А на окне появились цветастые занавесочки.
Не поленившись, я снял одну, спустился к магазину во дворе, где выяснил, что они стоят ровно столько, сколько я вчера недосчитался в кошельке.
Уже не удивляясь, под крышкой сковороды, на кухне, обнаружил котлеты, и зачем-то их пересчитал. Котлет вышло шесть, но это мне ничего не говорило…
Периодически наведываясь к сковороде, вновь расставил
