нормальный мужик в отделении… был!» — Петровна, не выдержав своих мыслей, рассмеялась.
«Вот ведь кобыла. Лягнула и ржет теперь, – разозлился Грачёв такой неожиданной развязке. – Нет, нам с дочерью такой не надо».
Почувствовав, что созревающая за последнее время симпатия между ними вот так запросто, от толчка машины, исчезла, мужчина и женщина уставились по разные стороны окон, наблюдая унылый однотипный пейзаж. Гаражи, расположенные вдоль железнодорожного полотна, казалось, уходили в бесконечность. Периодически мелькали открытые ворота гаражей, внутри которых шел ремонт или, что ещё чаще, распивалось спиртное. В последнем случае при виде полиции возникал переполох, спиртное испарялось, а ему взамен в руках, словно по волшебству, появлялись молотки и гаечные ключи, которыми сразу начинали отчаянно стучать, инсценируя работу, а заодно посылая сигнал тревоги своим ближайшим соседям, предупреждая о нагрянувших ментах. Полиция проезжала мимо, и выпивохи, продолжая не верить своему счастью, еще долго высовывались из гаража, словно семейство сурикатов, всматриваясь вслед удаляющейся жёлтой машине.
Наконец водитель ударил по тормозам, остановившись у гаража, на крыше которого стояла старая железная голубятня. В голубятню вела сваренная из металлических прутьев лестница. Ржавая и кривая, словно из фильма Тарковского. Первым полез Степаныч. Он опасался увольнения по возрасту, поэтому старому участковому не терпелось продемонстрировать свою приличную физическую форму. Уже с крыши он подтвердил, что труп на месте, в первоначальном положении.
Грачёв пропустил молодую женщину вперёд без всякой задней мысли. Просто так было всегда положено – пропускать слабый пол вперёд. Петровна заартачилась, предлагая ему лезть самому. Но он настоял из вредности, наверное, потому, что низ живота всё ещё помнил её острый локоть. Теперь его «израненное» место получило компенсацию. Юбка Петровны надулась порывом ветра, словно парашют, демонстрируя привлекательное женское бельё на аппетитных молодых формах. Врач попыталась рукой опустить купол, но страх сорваться заставил её отказаться от этой идеи и продолжить карабкаться вверх.
«Не так быстро, дорогуша… Пожалуй, нам стоит с тобой познакомиться ещё ближе. Ладно, решено, переключаюсь на тебя, коллега».
По довольному лицу Грачёва, который последним поднялся на крышу гаража, женщина прочитала мужскую похоть, и ей стало нестерпимо больно от испытанного унижения. Краснеть больше лицо, и так обильно залившееся румянцем на лестнице, уже не могло. Чтобы дать выход чрезмерным эмоциям и стыду, Петровна погрузилась с головой в работу. Егор, словно проснувшись и почувствовав вкус к жизни, услышал слова участкового, который хорошо знал повесившегося мужчину. Голуби, словно зеваки, притихли, наблюдая, как пришедшие люди фотографируют хозяина, а затем обрезают верёвку и кладут на пол голубятни.
– Может, их всех выпустить? – подал голос Степаныч. – А то чего доброго обгадят. Их
