после работы?
«Завтра? Вот ты меня уже и завтраком кормишь. Правда, не таким, как я ожидала. Я ждала от тебя завтрак в постель. Дочка, собака, бинокль, коньяк, работа, простатит… что ещё? Словом, с тобой один геморрой. Оно мне надо?»
— Хорошо. Дочь – это святое, — надела маску полного понимания разочарованная женщина.
– Значит, договорились, – обрадовался Грачёв, не желающий терять свою «добычу».
– Договорились, – подтвердила кивком головы Петровна. – Только имей в виду, или завтра, или никогда!
Не говоря больше пустых слов, капитан подошёл к коллеге по работе и, притянув её к себе, залепил её губы страстным поцелуем. Словно поставил сургучную печать на их договоре. Долгожданный мужской поцелуй заставил тело женщины затрепетать, словно пойманную в силки птицу. Теряя голову, она неожиданно для себя вспомнила про его вибрирующий мобильный. Мысль об этом немного испортила ей ощущения от первого поцелуя с Егором, но все равно она отметила, что капитан умеет целоваться достаточно прилично. Грачёв был собой доволен, пока не подошёл к машине. Поврежденное крыло напомнило ему и о незадавшемся утре, и о сбитом человеке. Пока машина прогревалась, в голову полезли мысли о пропавшей жене. Ему стало некомфортно. Почти стыдно.
«Блин, а что мне прикажете делать, продолжать под юбки заглядывать или, как прыщавый юнец, сойтись с “Дунькой Кулаковой”… Я мужик! У меня есть потребности, а Петровна баба хоть куда. Петровна, чёрт! Как её по нормальному-то зовут?.. Забыл… кажись, Татьяна. Ну да, конечно! Когда она первый раз заявилась, Степаныч при знакомстве тогда еще пошутил строчкой из “Евгения Онегина”: “…итак, она звалась Татьяной”. Фу ты, а то завтра не буду же я её “Петровной” называть. Теперь Танечка, Танюша… Чёрт, у меня же жена есть! Светка, Светчик, Светочек, где тебя носит? Возвращайся домой, не вводи меня в грех».
Незаметно, блуждая в тумане своих мыслей, Грачёв подъехал к общежитию. Повернув во двор, чтобы не добить машину на колдобинах, он включил дальний свет. Луч фар уперся световым пятном на красном кирпичном заборе механического завода, выхватив из темноты давнюю обидчицу капитана полиции. Большую хромую собаку. Помесь дворняги и овчарки. Ту самую, из-за которой он совершил наезд и устроил стрельбу на крыше гаражей!
«Ну вот, хоть сейчас подфартило! Странно, что эта псина ещё жива. Ведь я точно видел, что пуля прошла сквозь плечо! Видать, права поговорка, раз так быстро всё зажило… Теперь уж ты никуда от меня не уйдёшь!»
Полицейский не спеша достал пистолет из оперативной кобуры, снял с предохранителя и дослал патрон в патронник. До собаки было метров сто. Она, ослеплённая световым потоком, оставалась на месте, и создавалось впечатление, что ей даже это нравится. Её хвост даже стал вилять, приветствуя такую быструю смену «дня и ночи». Егору показалось, что он уже видел такую картинку и собаку, как две капли воды похожую на эту, ослеплённую светом фар.
Стараясь не хлопать дверцей, он вышел из машины и, оставаясь
