знаю.
– Держись.
– Не знаю.
– Рина?
– Со мной в полиции разговаривали два с лишним часа. Пока я не…
– Ну, успокойся, успокойся.
– Не могу. Мне плохо.
– Как плохо?
– Не знаю. Руки-ноги холодеют, в груди что-то… давит, да.
– Может быть, вызвать врача?
– Нет!
– Рина, ты в порядке?
– Только не врача! Все, что угодно, только не врача!
– Почему?
– Я до ужаса их боюсь, Марк.
– Ну-ну. Перестань. Рина, перестань. Не реви. Рина?
– Я плакала, Марк. Я так плакала! У меня была самая настоящая истерика, и…
– И?
– И они меня отпустили.
– Это хорошо.
– Почему ты не можешь сюда приехать?
– У меня дела, родная. Я не могу бросить фирму.
– Дядя умер, Марк.
– Он тяжело болел.
– Я ничего не знала. Ничего.
– Он правильно сделал, что не сказал. У тебя больное сердце.
– Самоубийство… Не понимаю…
– Что они от тебя хотели?
– Не знаю.
– Подозревают криминал?
– Что?
– Почему же он записки-то не оставил? Все сделал правильно, кроме одного: не оставил никакой записки. Странно.
– Марк! Ты знал, да?
– Рина, мы с твоим дядей поговорили по-мужски еще накануне нашей с тобой свадьбы. Я даже не стал возражать, чтобы ты являлась единоличным собственником нашей трехкомнатной квартиры, а я был только временно зарегистрирован… И мне надлежало каждый год отмечаться у твоего дяди, чтобы продлить эту чертову регистрацию.
– Извини, я не знала.
– Ты ничего не знала, – раздраженно.
– Я думала, у вас все в порядке.
– Пока я ничего не требовал, не заявлял никаких своих прав, все было в порядке.
– Как можно сейчас об этом говорить!
– Извини. Все, что мог, он для тебя сделал… Как твой отец? Не объявлялся?
– При чем здесь отец?
– Он, кажется, в Истре живет?
– Да. И что?
– Ничего…
– Когда ты приедешь? Ты мне нужен здесь.
– Рина, у меня дела.
– Что может быть важнее меня? А ты сидишь там, в Москве… – она плачет.
– Завтра. Может быть. Как только разрешат его похоронить…
– Уже разрешили.
– Да? Значит, все в порядке?
– Федор Миронович помог.
– Адвокат? А он что говорит?
– Что подозревал о дядином решении. Ему оставалось жить несколько месяцев. Видимо, боли стали нестерпимыми. Дядя не хотел, чтобы я видела, как он умирает.
– Все правильно. С твоим больным сердцем…
– При чем здесь сердце, Марк? При чем?! Я выросла у него на руках! Он
