в Особый отдел. Что он там скажет? Что попал сюда из двадцать первого века? Да его сразу к стенке поставят, никто и разбираться не будет. Немцы ведь и в самом деле засылали в наш тыл разведывательные и диверсионные группы. Они наводили панику, резали линии связи, убивали наших командиров. И он запросто попадет под этот каток. Для него – личная трагедия, но что она значит по сравнению с трагедией огромной страны? Армия к войне не готова, штабы ситуацией не владеют, фронты под напором танковых клиньев врага быстро меняют очертания, а Сталин в растерянности.
Но Иван решил для себя: он будет биться с врагом до тех пор, пока руки в состоянии будут держать оружие. Деды его не посрамили чести, так неужели он слабее духом? Пришли для страны тяжелые времена, и он не вправе остаться в стороне.
С запада нарастал тяжелый гул.
Иван поднял голову. На высоте около полутора тысяч метров шли немецкие бомбардировщики. Он сразу опознал силуэты «Юнкерсов-88», видел их не раз на Plane.ru. Вот обнаглели, гады, идут как на параде, без прикрытия истребителей.
Однако Иван ошибался. Прикрытие было, но выше и немного в стороне. Из-за деревьев, невидимый раньше, вынырнул наш «И-16», прозванный «ишаком». Он сразу стал набирать высоту и с ходу всадил очередь из пулеметов в брюхо идущему первым «Юнкерсу». Иван сам видел дымные трассы, воткнувшиеся во вражеский бомбардировщик. «Юнкерс» взорвался в воздухе.
«Ишак» отвалил в сторону, и тут же сверху на него свалилась пара «мессеров». Имея преимущество в высоте и скорости, разделались они с нашим истребителем быстро. Несколько пушечных очередей – и «И-16» задымил, от него стали отваливаться куски обшивки.
От падающего самолета отделилась фигурка летчика, и почти сразу же над ним расправился купол парашюта.
– Ох, рано ты его раскрыл, брат! – подосадовал Иван, уже предчувствуя, что сейчас последует.
«Мессеры» сделали еще один заход и прицельным огнем из пулеметов расстреляли пилота. Иван сам видел, как темный комбинезон летчика стал пятнистым и через дыры проглядывало кровавое белье.
Немцы понеслись дальше, а мертвый пилот опускался в лес, и Иван побежал к месту его предполагаемого падения.
Сначала он увидел купол на дереве – под ним болтался на стропах пилот. Ноги его едва не доставали до земли.
Иван взобрался на дерево и стал дергать стропы. В какой-то момент сучья не выдержали, обломились, и тело пилота рухнуло на землю. Иван и сам едва удержался, чтобы не упасть. Осторожно он слез на землю.
Ему хватило одного взгляда на пилота, чтобы понять – мертвее не бывает. Голова летчика была размозжена, живот и ноги изрешечены пулями.
Мертвых Иван боялся, даже на похороны не ходил. А теперь присел рядом, посмотрел на окровавленное лицо. Потом достал из нагрудного кармана его комбинезона документы. В первые месяцы войны пилоты летали с документами, но затем вышел соответствующий приказ, и перед вылетом пилоты стали сдавать личные документы комэску или в штаб. Документов было три: комсомольский билет, красноармейская книжка и пилотское удостоверение.
Иван
