иное направление. – «А может, и не врет. Может, и вправду скучает. Не из-за моего отсутствия, конечно, но круг общения у нее, за некоторым исключением приемов или, скажем, посещения театров, очень узок. Одни и те же лица – можно и заскучать».
– Не могли бы мы встретиться сегодня у меня в резиденции? – продолжала жена британского посла.
Нина бросила взгляд на часы:
– Да, разумеется! В 16:00 вас устроит?
– О, благодарю, вы очень любезны. Я могу прислать за вами машину к 15:30, – похоже, инициатива в установлении более тесного знакомства переходила уже к леди Диане.
– Большое спасибо, не откажусь. Не могли бы вы записать адрес?..
Диана Гэйнер приняла девушку в своих личных апартаментах. Вышколенная прислуга моментально подала чай на две персоны, и потихоньку зажурчал разговор. Разумеется, польским языком леди владела еще довольно слабо. Хотя выяснилось, что Диана немного знает немецкий, который Нина урывками изучала в школе, это оказалось не слишком большим подспорьем.
Однако, как ни странно, именно языковые сложности способствовали несколько большей, чем это обычно допускается светским этикетом, открытости в их взаимном общении. Ведь не владея как следует языком, не сумеешь при его помощи выстраивать конструкции, в которых за светской учтивостью скрывается пустота и нежелание откровенности. При слабом владении языком не придашь своим фразам изысканную дипломатическую уклончивость. Самые простые фразы, выстроенные с весьма ограниченным словарным запасом, просто вынуждают собеседников раскрываться, хотя бы и помимо их желания.
Допив чай, леди Диана, испросив разрешения у своей новой приятельницы и, разумеется, получив его, закурила тонкую длинную сигарету, вставленную в длинный мундштук эбенового дерева. Нине пришлось предпринимать героические усилия, чтобы на ее лице не отобразилось то отвращение, которое она питает к табачному дыму…
Сегодня отец был в Варшаве, и вечером Нина отправилась к нему отчитываться о проделанной работе. Доложив в подробностях обо всех обстоятельствах сегодняшней встречи и о содержании их разговоров, девушка не утерпела и пожаловалась:
– Все бы ничего, но эта жердь постоянно обкуривала меня табачным дымом!
– А ты сама что, не куришь? – поинтересовался отец.
– Разумеется, нет! – с возмущением отвергла такую возможность девушка. – Ты же знаешь! Иногда закуриваю сигаретку, чтобы показать, что зажигалка-пистолетик у меня не просто так, а потом где-нибудь в пепельнице забываю.
– Напрасно, – буднично бросил Якуб. – Пора тебе становиться настоящей светской дамой. А у них принято курить. Так что тебе придется исправлять этот свой недостаток! – тон, которым были сказаны последние слова, не оставлял сомнений, что речь идет не о пожелании, а скорее о приказе. – Сейчас к нам должен прийти гость, – Речницкий немного оттянул рукав мундира, чтобы взглянуть на часы, – у него ты получишь кое-что необходимое для настоящего курильщика.
– Зажигалка
